— Вы не удивлены, я вижу? С вами такое бывало?
— Бывало, я частенько откапываю депрессивных из пучины страданий.
— Хотите сказать, вы были сэнсом и в своем мире?
— А может, в моем мире все — сэнсы? А в вашем — сплошные толстошкурые носороги?
Он посмотрел на нее, как будто пытаясь понять, шутит она или нет, она улыбнулась и опустила глаза. Министр еще раз посмотрел на часы, выключил огонь и по очереди налил отвар в чашки через чайное ситечко, отнес на стол и поставил Верину чашку возле того места, где вечером сидел Двейн, она улыбнулась и забралась в кресло с ногами, откинулась на спинку:
— Надо вам второе принести.
— А перед камином будем на полу лежать?
— Диван развернем.
— Можно купить на пол какую-нибудь большую шкуру, — мечтательно улыбнулся министр, Вера поморщилась и переспросила:
— Шкуру?
— Да.
— Нет.
— А, ну да, — кивнул он, вспоминая, — как неудобно. Что вы собираетесь носить зимой?
— Пальто.
— Уже пора его покупать, холодает.
Она кивнула и взяла чашку, вдохнула непривычный травяной запах, задумалась. Хотелось спросить какую-нибудь банальность, что-нибудь текущее и ежедневное, но она почему-то не могла собраться с силами, казалось, что на такие вопросы имеет право только близкий человек, для которого это в порядке вещей — интересоваться, как дела на работе и как здоровье. А они как будто уже сделали этот крохотный шаг назад, после которого нельзя, она никак не могла понять, когда это случилось.
— Пейте быстрее и ложитесь спать, уже поздно.
"Забота или попытка отделаться?"
Она кивнула, осторожно отпила из чашки и спросила:
— У меня на завтра какие-то планы?