Кексики vs Любовь

— О, знакомая штучка, — Тимур ужасно оживляется, подцепляя один из тюбиков с пищевым красителем, — это ведь им ты в Лерку зарядила?

— Ага, — киваю, и на губах сама по себе проступает злорадная усмешка, — самый ядреный извела. Голубой. Его хрен выстираешь!

— Хотел бы я посмотреть на лицо этой курицы, когда она это поймет, — задумчиво тянет Бурцев и сам аккуратно складывает лишние красители в сумку.

— Ну так звякни ей вечерочком, может, и помиритесь? — не удерживаюсь от ревнивой шпильки.

И плевать, что именно я прав на ревность имею в тысячу раз меньше, чем бывшая Бурцевская жена. Не имею, но испытываю. Это все последствия минувшего секса. Со мной же трахался. А думает о жене. Бесит!

— Дурочка, что ли? — Тимур ухмыляется, и опускает тяжелую ладонь мне на бедро. — Идем, у нас там уже наверняка обед остывает!

_____________

*Для справки, сленговые названия мышц:

банки — бицепсы,

подковы — трицепсы,

рельсы — поясничные мышцы,

плиты — грудные.

Глава 13. В которой герой позволяет себе покаяние

Обед, обед… Я про него забыла, а мой желудок и не думал забывать.

И более того, как только Бурцев про него заикается — желудок прилипает к спине. В духе — ты тут бегаешь где-то, калории тратишь в непомерных объемах, а про режим питания кто помнить будет?

Никто… Он сам про себя помнит, в общем-то.

Я ловлю один ехидненький взгляд официантки. Будто читаю в нем “ну надо же, какая корова, и в туалете ресторана трахается”.

И до того это меня пронимает, что я прям заставляю себя развернуть плечи и задрать подбородок повыше.

“Трахаюсь, ага! Завидуй молча, сучка!”

Девица бледная и плоская, даром что и не худая, кривит губы и отводит взгляд. В её выражении лица настолько четко проступает зависть, что на пару секунд я даже забываю вспомнить, на чью руку так уверенно опираюсь. А потом…