Ага, надо!
А еще нужно понимать, что это такое — быть охуенной в своем деле, но при этом иметь полтора землекопа в клиентах.
Хотя, может, мне и кажется… Может, не так уж я и хороша…
Я заглушаю приступ самокритики тем, что дергаю на себя любимый огромный нож из подставки. Потому что сейчас в битве с пестрыми кремовыми монстрами он будет моим Экскалибуром.
Достаю торт из холодильника — и не могу удержаться от зловещего хохотка при взгляде на этих маленьких разноцветных чудовищ.
— Я же вас породил, я же вас и убью!
— Эй, а разве тебе не полагается иметь при себе ружье для того, чтобы это цитировать?
Оборачиваюсь, закатываю глаза.
— Ты хоть трусы мог бы надеть?
— Мог бы, — Тимур задумчиво почесывает волосатую ляжку, — но это ведь означало бы, что я ни на что не рассчитываю!
— А ты рассчитываешь?
— А что, незаметно?
Господи, зачем я сама как безмозглая бабочка попадаюсь в эту простую ловушку?
Всего один взгляд ниже пояса — и мне в глаза будто светом сварки плещет. Ослепительно, но оторвать глаза чудовищно сложно.
И не сказать, чтоб я первый раз видела торчащий колом мужской член. Видела, что уж там. Но еще никогда до этого этот член не был таким шикарным.
Налитой… Багровый… Утопающий в поросли густых кудрей… Да еще и укомплектованный таким шикарным сухим прессом, как вишенкой на облаке взбитых сливок…
— Лизни меня, ну лизни же, Кексик… — коварно мурлычет Бурцев, но маленько переигрывает. Хотя, будем честны и откровенны — когда мужчина озвучивает мысли собственного члена — всегда выходит комично. А Бурцев зачем-то еще и голос зажал, получив тональность озабоченного гномика.
— Так, ты! — бросаю в придурка первым попавшимся под руку полотенцем. — Давай, смети свои бабуинские мозги в кучку. Я не просто так в шесть утра встала.
— И даже не предаться грязной страсти? — Бурцев возмущенно поднимает бровь.
— Прикинь, нет, — бурчу недовольно. Хотя на самом деле — обдумала бы этот вопрос, не желай я спасти подарок моей клиентки.