Кексики vs Любовь

22
18
20
22
24
26
28
30

— Что? — Бурцев вопросительно изгибает бровь. — Ты сказала, много сделать надо. Неужели будет лишней пара рук?

— А… — повторяю снова, но потом все-таки обращаю свое удивление во внятные мысли, — нет, конечно, не будет. Если ты, конечно, справишься с дверцей моего холодильника.

Это какой-то сюр. Полуголый мужик, на прессе которого можно жарить яичницу, до того он горячий, шлепает своими босыми лапами по кафелю на моей кухне. И поддергивает на узкой талии бантик розового фартучка.

Черт, это настолько прекрасно…

Даже обидно, что нельзя привыкнуть!

— Доставай сливки, маскарпоне и вон те маленькие пузыречки с верхней полки.

— Все?

— Все, когда рисуешь на торте — красителей много не бывает.

Сначала командую неуверенно, с очень четкой мыслью “на кой мне все это, проще же самой сделать” — но постепенно вхожу во вкус. В конце концов, если мужик научился пользоваться смартфоном — вероятнее всего, с электронными весами он тоже справится. А может быть, даже с миксером!

Это оказывается удобно — пока я наношу новый слой крем-чизовой базы и выравниваю её — Бурцев взбивает вторую порцию уже для других целей. А потом я отжимаю у него миксер, а сама выдаю ему ножницы.

— Это еще зачем? — Тимур возмущенно округляет глаза, глядя на грозное орудие кухонного произвола. — Ты что, Кексик, хочешь, чтобы я этим отрезал?

— Конец, разумеется, — коварно скалюсь я, выдерживаю драматическую паузу, а уже потом достаю из ящика упаковку кондитерских мешков, — не боись, не у тебя, а вот у них вот.

— Смотри у меня! — Бурцев грозно хмурится на меня, подчеркивая, что мое черное нутро он видит насквозь.

Ага, щас! Видел бы — не стоял бы сейчас туточки. А заказывал визу в Китай с возможным видом на жительство!

Глава 19. В которой героиня дает волю фантазии, а герой — не упускает момент

— А это зачем? — уже серьезно спрашивает Тимур, аккуратно выравнивая стопку мешков.

— Мне нужны маленькие для рисования.

— Для чего-о-о?

— Бурцев! — я прищуриваюсь на него снисходительно. — Не порти мое впечатление о тебе. Оно и так не очень. Ты что, считаешь, что в кондитерском жанре нет места высокому искусству?

— Я? Никогда такого не говорил, — открещивается сообразительный паршивец, — только уточни мне, пожалуйста, адрес, в каком месте это место все-таки есть?