Язычники

— Единственное посмешище, которую я здесь вижу, — это ты, — говорю я ему.

Леви подавляет смех и быстро поправляет себя, не желая, чтобы кулак старшего брата поздоровался с его челюстью.

— Как это будет, Шейн? — спрашивает он, бросая взгляд на меня, наблюдая, как я медленно ослабляю хватку уже на горле Романа.

Я выдерживаю его пристальный взгляд мгновение, прежде чем кивнуть несмотря на то, что каждое мое нервное окончание говорит мне, что это ужасная идея.

— Я справлюсь.

— Хорошо, — раздраженно бормочет Маркус, напоминая мне, что он все еще зол, что я проболталась Роману о его теории о Флик. — Мы на месте.

Аааа, черт.

Мои руки дрожат, когда они падают обратно на колени, и я бросаю взгляд на ветхий дом. Перед газоном есть старые проволочные ворота, которые определенно знавали лучшие времена. Два окна в доме заколочены, и глубокой ночью трудно сказать наверняка, но я почти уверена, что по всей ширине дома есть ряд пулевых отверстий.

Это не то место, где я должна находиться, но я просто должна была пойти и глупо заявить, что это та жизнь, которую я хотела, и на этот раз я не могу винить братьев за новый ад, который мне предстоит пережить.

Я обхватываю дверную ручку, и как только собираюсь нажать на рычаг и открыть ее, быстро понимаю, что никто из парней не делает попытки выйти вместе со мной. Я поворачиваюсь и смотрю на них широко раскрытыми от ужаса глазами. — Вы же серьезно не собираетесь отправить меня туда одну? — Я сомневаюсь, что моя решимость сделать это зашла так далеко. Без угрозы братьев, стоящих за моей спиной, я просто глупая девчонка, забредшая в сумасшедший дом и требующая все их наличные. Я никогда не выйду оттуда живой.

— Мы и не собирались, — говорит Леви, его брови удивленно приподнимаются. — Мы просто подумали, что сначала тебе может понадобиться некоторое оружие, но, если ты думаешь, что сможешь справиться со всем этим самостоятельно — действуй. Мы будем ждать здесь.

Я прищуриваюсь и смотрю на него, ненавидя то, как беззаботно они относятся ко всему этому, как будто это не самая большая, самая хуевая вещь, которую я когда-либо совершала. Может, они забывают, что большинство детей не росли в мафии, не играли с оружием и не изучали лучшие способы убийства своих врагов. Не поймите меня неправильно, у меня был период, когда я спала с ножом под подушкой, но этим дело и ограничилось.

Я не утруждаю себя ответом на его комментарий. Какой в этом смысл? Они все знают, что я думаю по этому поводу. Вместо этого я просто жду, пока Леви снова поворачивается к бардачку и достает маленький пистолет. Он протягивает его мне, и когда он вкладывает холодный металл в мою руку, я чувствую, как будто весь мир внезапно лег на мою ладонь.

Ощущение ложной власти пронзает меня, потрясая до глубины души, но я делаю все, что в моих силах, чтобы скрыть беспокойство.

— Ты понимаешь, что с этим делать? — Спрашивает Маркус, глядя на меня так, как будто боится, что я могу случайно выстрелить в него. Хотя волноваться должен не он.

Я бросаю на него взгляд, опуская пистолет, чтобы никого не пристрелить.

— Мне удалось подстрелить своего отца, не так ли? — Напоминаю я ему, это воспоминание с беспокойством засело у меня в голове.

Маркус ухмыляется.

— Да, — говорит он, прежде чем мягко пожать плечами и задуматься про себя. — Не тот выстрел, который сделал бы я, но достаточно эффективный.

— Что с ним вообще случилось? — Я размышляю, отвлекаясь от того, на чем мне следовало бы сосредоточиться.