Язычники

Маркус смотрит на меня, его рука прижата к груди, словно он пытается удержать свое сердце от падения прямо в дыру. Он был слишком упрям, чтобы признать, что не готов выйти сегодня. Он просто должен был быть здесь со своими братьями, хотя я вижу разочарование и боль, скрытые в его глазах. Этому мудаку следовало бы вернуться в свой дурацкий замок, поджав ноги, и безумствовать там, пока все в его распоряжении. Но бизнес есть бизнес, и с этим ни хрена не поделаешь.

Идиот.

— Помнишь ту ночь, когда мы пошли в клуб, чтобы встретиться с нашим дилером? — Cпрашивает Маркус.

Тьма затопляет мою душу.

— Как я могла забыть? Это была та ночь, когда вы, парни, позволили Лукасу добраться до меня.

Жесткий взгляд Романа устремляется в зеркало заднего вида, посылая ядовитый взгляд, проникающий прямо в мою душу.

— Позволили? — выплевывает он. — Ты думаешь, мы позволили этому случиться?

Издав тяжелый стон, я прищуриваюсь в ответ, чтобы убедиться, что он видит мое раздражение ясно, как божий день, несмотря на темноту, окружающую “Эскалейд”.

— Ты еще больший идиот, чем я думала, если ты хоть на секунду подумал, что я и впрямь считаю, что вы позволили этому случиться. Я была там, помнишь? Я точно знаю, как это произошло. Это называется шуткой, Роман. Расслабься.

Если бы взгляды могли убивать… черт возьми.

На моих губах растягивается ухмылка. Ничто в этом мире не заставляет меня чувствовать себя более живой, чем вонзать нож прямо в сильную спину Романа и крутить его до тех пор, пока он не заскулит, как маленький ребенок. Простое знание того, как глубоко я нахожусь под его кожей, — мой эликсир жизни. Это как навязчивая идея, которой я не могу насытиться. Но Роман намного больше, чем человеческая подушечка для булавок, и он доказал мне это после визита своего отца. Неудивительно, что он такой жесткий, такой замкнутый и сломленный. Я бы тоже была такой, если бы страдала так, как он.

Напрашивается вопрос: как, черт возьми, он до сих пор не выступил против своего отца? Братья известны своей импульсивностью. Они безрассудны и упрямы, но терпение, которым они обладают, когда дело доходит до падения их отца, просто астрономическое.

Он удерживает мой взгляд дольше, чем я могу выдержать, заставляя меня снова посмотреть на Маркуса. Роман предпочел бы съехать в кювет с этой чертовой дороги, чем быть первым, кто отведет взгляд.

— Что ты говорил? — Спрашиваю я, Роман оставил мой разум в полном тумане от его безжалостного, вызывающего привыкание взгляда.

— Я говорил, — продолжает Маркус, в его тоне слышится раздражение из-за того, что его прервали. — Сегодня вечером мы проверим замену последнего парня, посмотрим, есть ли у него все необходимое, чтобы работать под нашим началом.

— А если нет?

Маркус приподнимает бровь, его глаза блестят от мрачного возбуждения.

— Ну, я уверен, ты помнишь, что случилось с последним парнем.

Я тяжело сглатываю, ненавидя порыв, который сотрясает мое тело. Последний парень подрезал братьев, украв пару штук прямо у них из-под носа, а, как известно, Роман, Маркус и Леви — единственные придурки в городе, которым позволено безнаказанно совершать такие коварные поступки. Его застрелили прежде, чем он получил возможность молить о прощении. Его приятель взял на себя главную роль с дополнительным стимулом, что он будет вознагражден, если сможет вернуть деньги, украденные другим парнем.

Нервы залегли глубоко в моем нутре. С тех пор прошло всего несколько недель, и парень понятия не имел, что продавал его бывший босс, знал лишь горстку его клиентов, так что удача была не на его стороне. Ему придется серьезно потрудиться, чтобы распродать весь продукт и произвести впечатление на братьев. Готова поспорить, парень обделался после встречи с нами. Я знаю, потому что я бы тоже так сделала, и отрицать это невозможно. Но он сделал это сам. Он поднял руку и вызвался заключить сделку с тремя дьяволами ДеАнджелис.