– Что он говорил про дядю Рикарда, мам? Почему “странный”?
– Когда человек хоть чем-то отличается от других, милая, его считают странным. Это нормально в обществе, где все равны.
– А почему его боятся?
– Наверное, потому, что он любит кладбища, – засмеялась я. – Не знаю. Мне он страшным не показался.
– Мне тоже. Хороший он, добрый. Тебя спас, меня покормил, на ночь нас дома оставил. – Майя задумалась на несколько мгновений и добавила: – Нечего его бояться.
До конца дня я с трудом, но закончила работу в огороде. Если еще вчера мне казалось, что вспахать его займет несколько дней, то сегодня была крайне рада, что земля не спрессовалась. Это значило, что уже завтра я смогу посадить овощи! Главное, чтобы они прижились, и тогда осенью мы с Майей будем хоть немного, но готовы к зиме. Ничего, мы ее переживем, и все у нас будет хорошо.
Ночью, когда дочка спала, я вытащила из тумбы лист бумаги. С трепетным волнением взялась за карандаш. Пекарня моим родителям приносила немного денег, за исключением тех дней, когда приходили служанки богачей. И пусть богачей в Береговом было всего трое, выпечку моей мамы они любили и платили за нее щедро.
На выручку отец смог перекрыть крышу дома, когда та прохудилась. Купить маме платья, о которых она мечтала. Заменить треснувшие стекла в окнах, отремонтировать купальню и провести слив в выгребную яму. А еще они ездили к океану, потратив на путешествие сбережения, накопленные за пять лет.
Блага цивилизации были им недоступны даже в первый год после открытия пекарни, и я это понимала. Если я рискну, то в первое время нечего даже надеяться на доход. Мои родители заработали определенную репутацию, но спустя три года после их смерти мне от былой славы ничего не осталось. Я дам объявление в местную газету, но и это может ничего не исправить. Ведь выпечку любили именно мамину, а я не знаю, хорошо ли пеку без ее помощи.
Сомнений было хоть отбавляй. Но мозгом я понимала, что пекарня может принести нам с Майей стабильность и безбедную жизнь. Призрак голода маячил над нами, и только сбережения моих родителей позволили его отпугнуть на какое-то время. Рано или поздно деньги закончатся, а взять их больше негде.
Сын Иозифа, о котором я до вчерашнего дня и знать не знала, приехал рано утром с полной телегой ящиков. Выгрузил все во двор и уехал.
– Как много всего! – восклицала Майя, трогая, то капустку, то пакеты с семенами. – А что это, мам?
– Огурцы, – прочитала я на пакете. – А вон в тех зелень: петрушка, укроп, базилик. Вот еще головки лука, но их можно будет посадить, когда они прорастут.
– А когда они прорастут? Что надо сделать?
Я объяснила Майе, что луковицы нужно оставить в воде. Показала все и рассказала, и когда увидела, что дочка справляется, оставила ее на кухне заниматься луком. Сама же в нетерпении побежала в огород.
Первым делом решила посадить капусту, чтобы она не завяла в ящиках под солнцем. Потом нужно было соорудить грядки для зелени… Работы на весь день!
Но правильно говорят: когда тебе кажется, что всё идет хорошо – жди подвоха.
За забором залаял соседский пес, да так громко, что я вскинула голову, чтобы посмотреть, как близко он у моего дома. Опять отвязался, что ли? Я помнила Бегемотика еще щенком, сейчас же это был взрослый здоровенный пес. Ему, чтобы перекопать все, что я успела посадить, хватит пары минут.
На миг мне показалось, что солнце меня ослепило, и потому я вижу то, чего быть не может. Мимо дома Рикарда ковылял Нико, опираясь на кривую палку. Он шел медленно, широко расставляя ноги – ожоги не давали ему двигаться резво.
Я подпрыгнула и на трясущихся ногах бросилась к входу в дом, по пути стаскивая с рук перчатки. Нико двигался медленно, но все равно слишком быстро!