– Бывала, конечно, – соврала я, неохотно шагая вперед. Я пожалела, что не надела капюшон – на мессу пришло гораздо больше людей, чем я ожидала. Возможно, ведьм среди них и не было, но как знать… меня-то ведь сюда занесло. – Пару раз.
Увидев в его лице недоверие, я обмахнула себя рукой:
– Я же преступница, забыл? Уж прости, что не выучила наизусть все правила.
Он закатил глаза и толкнул меня вперед на последние пару шагов.
– Шассеры стоят в знак смирения.
– Но я-то не шассер…
– И слава тебе, Господи, за это. – Жан-Люк отошел, чтобы освободить для нас место, и мой докучливый супруг силком заставил меня встать между ним и Жаном-Люком. Они обменялись рукопожатием. – Я не знал, присоединитесь ли вы к нам сегодня, учитывая последние события. Как Его Высокопреосвященство отнесся к новостям?
– Нас он винить не стал.
– А кого же тогда?
На короткий миг муж покосился на меня, а затем снова посмотрел на Жана-Люка.
– Новобранцев, что были тогда на посту. Их освободили от обязанностей.
– Так им и надо.
Я знала, что с этим спорить не стоит. К счастью, они замолчали – прихожане встали и начали петь. Мой супруг и Жан-Люк присоединились к ним, когда Архиепископ со свитой вошел в зал и поклонился перед алтарем. Я не смогла разобрать ни единого слова их занудной баллады и так озадачилась, что решила сочинить свой собственный текст.
Есть определенная вероятность, что в нем мимоходом упоминалась дамочка по имени Лидди.
Когда снова воцарилось молчание, мой муж нахмурился и толкнул меня локтем в бок. Я не уверена, но у Жана-Люка, кажется, дрожали губы, будто он еле сдерживал смех.
Архиепископ повернулся к прихожанам.
– Да пребудет с вами Господь.
– И со духом твоим, – пробормотали они в унисон.
Будто завороженная, я с неприязнью смотрела, как Архиепископ воздевает руки вверх.
– Братья и сестры, сознаем же грехи наши, дабы с чистым сердцем совершить священный обряд.