– Нет.
Но времени на споры не оставалось. Повозка и карета почти поравнялись с нами.
Лу стиснула мою ладонь и, отведя взгляд от кареты, посмотрела на меня.
– Я знаю, между нами многое переменилось. Но я хочу, чтобы ты знал: я тебя люблю. И ничто никогда этого не изменит. И если ты сегодня умрешь, я найду тебя в загробном мире и по первое число всыплю за то, что ты меня оставил. Понятно тебе?
– Я… – слабо выговорил я.
– Вот и славно.
И на этом Лу была такова. Она вытащила из сумки книгу и бросилась к карете.
– Excusez-moi, monsieur! – крикнула она вознице, надвинув очки на нос. – Моя лошадь потеряла подкову…
Голос Лу стих в толпе, а у меня в душе разверзлась пустота.
«Я люблю тебя. И ничто никогда этого не изменит».
Черт.
Я не успел сказать ей того же в ответ.
Нарочито прихрамывая и опираясь на костыль, я направился сквозь толпу к повозке. Очередь встала намертво, и крестьянин меня не заметил – он прогонял чумазого ребенка, который швырялся камнями в его лошадь. Я постучался, потом еще раз. Ноль ответа. Я постучал громче.
– Чего надо? – Очень худая скуластая женщина с сильно выступающими зубами наконец высунулась наружу. На шее у нее висел крестик, волосы покрывал чепчик. Выходит, она из набожных. Возможно, едет в Цезарин воздать должное патриарху. У меня в груди затеплилась надежда. Возможно, эта дама в самом деле сжалится надо мной. Ведь Господь велел помогать нуждающимся.
При виде ее хмурого лица моя надежда слегка дрогнула.
– Для бродяг еды не держим, так что проваливай!
– Прошу прощения, мадам, – быстро сказал я и вцепился в дверцу, пока она ее не захлопнула. – Но мне вовсе не нужно еды. На дороге на меня напали разбойники… – Я постучал по повозке костылем в доказательство своих слов. – И продолжать путь пешим ходом я, увы, не могу. У вас в повозке не найдется места для еще одного человека?
– Нет, – рявкнула она, все еще пытаясь закрыть дверь. Ни тени сомнений или сожалений. – Не для тебе подобных. Ты ажно третий, кто за утро к нам стучит, и я тебе скажу то же, что другим сказала – мы нынче чужаков к себе не берем. Повечеру-то похороны Его Высокопреосвященства. – Женщина стиснула тонкими пальцами крестик на груди и закрыла глаза. – Да хранит Господь евойную душу. – Она приоткрыла глаза, увидела, что я все еще стою перед ней, и добавила: – Вот и катись отсюда.
Повозка медленно двинулась вперед, но я держал крепко, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. Думать как Лу. Лгать.
– Прошу вас, мадам, я ведь не ведьмак, и мне очень нужна помощь.
ebooksa