Кровь и мёд

– И ты свершил над ними правосудие?

– Они это заслужили.

– Верно.

Он обходит меня по кругу, будто оценивая. Я зол, но мне все же не по себе. Я слышал о его солдатах. Его охотниках. Возможно, я стал слишком высок. Слишком силен.

– Пусть, как вода, течет суд, и правда – как сильный поток.

Я, моргая, смотрю на него.

– Что?

– Как твое имя, юнец?

– Рид Диггори.

Архиепископ повторяет мое имя. Пробует на вкус.

– Впереди у тебя очень светлое будущее, Рид Диггори. – Он коротко кивает отцу Фоме. – Когда закончите с мальчиком, приведите его ко мне в кабинет. Начнем его обучение незамедлительно.

Жан-Люк шагал рядом с гробом. Рядом с Архиепископом. Там, где следовало идти мне. Даже издали, даже в дождь я видел, как покраснели его глаза. Горячие слезы покатились и по моим щекам. Я яростно их утер. Было время, когда мы с ним утешили бы друг друга. Оплакали бы утрату вместе. Но не теперь.

– Еще раз, Рид.

Голос Архиепископа заглушает шум тренировочной площадки. Я подбираю меч и оборачиваюсь к другу. Жан-Люк ободрительно кивает.

– Ты сможешь, – шепчет он, снова поднимая меч. Но я не могу. Рука у меня дрожит, пальцы болят, из пореза на плече струится кровь.

Жан-Люк куда лучше меня.

В глубине души я гадаю, зачем мы здесь. Новопосвященные вокруг старше нас, они – мужчины, а мы еще только мальчишки. Четырнадцатилетние юнцы и мечтать не могут о том, чтобы стать шассерами.

«Но с каждым днем ты становишься все сильнее, – вспоминаю я слова Архиепископа. – Используй свой гнев. Обостри его, отточи, преврати в оружие».

Гнев. О да. Мы с Жаном-Люком очень злы.

Только этим утром в столовой нас подкараулил Жюльен. Капитан Оран ушел вместе с остальными, и мы остались одни.