Тёмный посредник

Рози рывком закидывает ноги назад, на секунду замирает в вертикальной стойке на руках и наконец кое-как совершает прыжок.

Глядя на Мартина снизу вверх, она усиленно ищет в его взгляде одобрение.

Но Мартин равнодушно смотрит на нее, кивая на исходную позицию:

– Еще раз.

Еще раз и еще раз, пока она не прекратит искать в Мартине этого одобрения.

Когда тренер приближается к ним, едва ли Лайл меняется в лице. Последние пару месяцев на этом лице лишь хмурая отстраненность или въедливое желание сделать назло. И если Дейкеру не довелось увидеть второго, то на первое он насмотрелся с избытком.

Мартин не улавливает, что разговор будет именно об этом. С самого мая он вообще предпочитает не улавливать ничего, кроме прямых слов.

Когда косые взгляды преследовали его до конца учебного года, в то время как виновница этих взглядов сбежала и больше не появлялась в школе, Мартин думал, что тронется умом. Расшатанное самомнение завывало слишком сильно, как будто одного поражения ему тогда оказалось недостаточно. Потом прямые слова пришлось выбивать из тех, кто эти косые взгляды бросал. «Хочешь мне что-то сказать, а? Так говори, урод».

– Мартин. – Дейкер прочищает горло, но не особо расшаркивается в любезностях. – Продолжишь протирать штаны – вылетишь отсюда пробкой.

Ожидаемо, и Мартина это не впечатляет. Едва ли он верит в угрозы, которые не подкреплены физической силой или авторитетом. У Дейкера в спортивном центре не так уж много авторитета, а кроме акробатики у Мартина еще три секции. К тому же тренер атлетики, Марта Линдс, по совместительству заместитель директора центра, находит его мрачную сосредоточенность – не важно, что не на том, на чем нужно, – очаровательной. Поэтому Мартин не верит словам. Единственный человек, кто мог бы донести их так, чтобы Мартин поверил, – отец. Но его здесь нет, а кроме отца, только слова одной яростной девчонки однажды прозвучали так громко, что невозможно их проигнорировать. И Мартин слышит эти слова в голове всякий раз, когда покидает спортивный центр, в очередной раз забив на свои тренировки и сбежав от ответственности.

Он молча кивает Дейкеру, но решает добавить для убедительности:

– Понял.

А затем переводит тяжелый взгляд на часы.

Время этого лета тянется ужасно медленно, и Мартину кажется, что кто-то проклял каждую эту минуту.

На летней веранде, протянутой вокруг большого деревянного дома Моррисонов, глухо звучит музыка. Что-то из плейлиста Томаса, который презирает попсу, но при этом не совсем различает, где она начинается и где заканчивается. Поэтому второй час они слушают попсу, что, впрочем, Мартина вообще не волнует. Он откидывается назад, плотно сжимая меж губ сигарету, и раскачивается. Кресло-качалка тихо поскрипывает в такт музыке.

Солнце близится к горизонту, и косые лучи переливаются в пустых пивных бутылках, выстроенных рядом на перилах.

– Эй, Том, – Чарли отзывается с соседнего кресла, прицеливаясь, чтобы запустить затушенный бычок в горлышко пустой бутылки. – Если твоя мамаша свалила на все лето, можешь сдавать дом для сопливых парочек.

Том, на новенькие кроссовки которого летит окурок Чарли, взвывает:

– Полегче, парень!

Чарли едва ли обращает внимание на свой промах и быстро продолжает, подтягивая к себе непочатую бутылку пива: