Первый Феникс

– Я пытался вспомнить, – неуверенно признался Юра. – Много раз. Но помню только боль. Такую, что тело сводит даже просто от мысли. – Он передернул плечами. – В любом случае, даже если дело было не в каких-то тяжелых охотничьих наркотиках, – он нервно хохотнул под неодобрительным взглядом полковника, – я смог сделать это на той стороне. Я… много чего могу там.

– Попробуй, – твердо потребовал Василий.

– Чего? Я же говорю, на той стороне…

– Пробуй.

– Но ведь…

– Ты не слышишь скрип? – зашипел охотник. – Пробуй!

Длинный шершавый звук пронзил сознание – Юра тоже услышал, как где-то вдалеке скрипнула половица. И еще. Еще. Существо приближалось к ним.

– Так, ладно. – Краев вытянул левую руку перед собой и свел брови в напряжении. – Увеличивайся! Расти! Оп-оп, давай! С чего это вообще должно сработать? Говорю же, я могу эти странные – и болезненные – штуки только на той…

– Здесь другая сторона, – резким шепотом перебил его полковник. – Вокруг меня эта твоя сторона.

– Ты же ее только видел, – недоверчиво протянул Юра.

– Теперь нет. Ты сам врезал в поезде зубастому мудаку.

– Действительно…

«Тогда почему я не чувствую ее? Почему ничего не изменилось?» – пронеслось у Юры в голове.

– Нам нельзя погибать, – едва слышно проговорил Василий. – Никого не осталось ни в городе, ни в Форте, нигде. После нас никого нет. Один Глеб, – он ухмыльнулся, – который был бы уже мертв без этого вашего волшебства. За мной ни Марины, ни отрядов. А за тобой – только твоя феникс.

Мышцы закололо. Перед глазами все поплыло, заставив сознание снова оказаться в шаге за воротами школы, снова обернуться и увидеть бледное лицо в обрамлении коротких ярко-розовых волос. Хорошо знакомая темная фигура стояла за спиной полковника, скаля зубы, и, не моргая, выжидала момента, когда тот обернется.

Мелкие иглы вонзились в кожу сразу во всем теле, заставив взывать от резкой боли. Юра видел, что полковник что-то быстро говорит и жестами требует его вести себя тихо, но болел одновременно каждый миллиметр его кожи: боль постепенно добиралась до костей и начинала царапать их.

Юра успел заметить, как пальцы левой руки поползли вверх: кожа натянулась, побелела и наконец лопнула, обнажив белоснежные кости, тонущие в разорванной плоти. Он понял, что полковник обхватил его со спины и попытался оттащить в сторону, но через минуту, или десять минут, или час – к черту! – чьи-то пальцы сомкнулись на его шее, и пол ушел из-под ног.

Василий разрядил всю обойму, но пули отлетали от существа, даже не поцарапав его темно-желтую шкуру. Оно не просто схватило Юру за горло – оно смогло сжать кулак, зажав шею рядового. Когда охотник оказался в воздухе, на пол хлынул поток крови. «Не отходить далеко, нельзя отходить», – вертелось в голове. Василий держался спины существа, оставаясь поблизости и надеясь – молясь – не оказаться снова парализованным. Инстинкты говорили бежать, но он помнил, насколько ограничен был разрыв между отражениями, растущий вокруг него. То, что у рядового получилось начать – только начать, черт, потратили столько времени на ругань, как мелкие пацаны, – увеличиваться, расти, видоизменяться: делать то, что он делал, – означало, что его, Васина, теория верна. Что сейчас они оба были одновременно на обеих сторонах, отражались одновременно в обоих зеркалах. Но нельзя дать рядовому выйти из этого разрыва.

Руки и ноги Юры продолжали удлиняться: его кости на глазах расширялись, ошметки мышц и кожи падали на пол и тут же тонули в луже крови. «Он успеет», – мелькнуло у полковника в голове.

Ровно через секунду после этого существо одним резким движением оторвало голову охотника и бросило ее назад, к ногам Василия.