— Это только одна из интерпретаций его показаний, причем представленная вами, — бросил рассерженный Гуллинг.
— Конечно, обвиняемая имела возможность бросить револьвер в мусорный бак, но совершенно точно не могла его
— Свидетель не мог видеть ее рук, — возразил Гуллинг.
— Не мог видеть рук, но видел плечо и локоть. Если бы она что-то глубоко засовывала в бак, то свидетель Фолсом заметил бы это.
— Да, — согласился судья Линдейл. — Такой вывод можно сделать из показаний свидетеля. Правда, мистер Мейсон, вы не спросили свидетеля, могли ли замеченные им жесты свидетельствовать о том, что обвиняемая что-то глубоко засовывала в мусорный бак.
— Конечно, не спросил, — ответил Мейсон. — Это свидетель обвинения. Если бы я подал ему подобную мысль, то он тотчас снова изменил бы свою версию. Но факт остается фактом: его заявление, сделанное вскоре после двух двадцати третьего числа, значит намного больше, чем все, сказанное позже. Тогда он думал, что обвиняемая только
— Это любопытно, — сказал судья Линдейл. — Обвинитель, у вас есть какие-либо предположения или объяснения?
— Нет, сторона обвинения не может ничего добавить, — с яростью в голосе ответил Гуллинг. — Обвиняемая Винтерс настолько очевидно виновна в хладнокровном предумышленном убийстве, что нет смысла добавлять что-либо. К настоящему моменту была представлена только ничтожная часть доказательств. Наш следующий свидетель покажет, что мотивом преступления была кража, потому что обвиняемая Винтерс во время ареста имела при себе бумажник с более чем тремя тысячами долларов, который она забрала у Хайнса после убийства.
— Или взяла где-нибудь еще, — заметил Мейсон.
— Конечно, вы придерживаетесь такого мнения, — рявкнул Гуллинг. — Вы будете утверждать, что она шла по улице и вот, на тебе, повезло! Она подняла его только затем, чтобы посмотреть, что там внутри, но было темно…
— Господин обвинитель, — перебил его судья Линдейл, — здесь не место для сарказма. Доказательства, относящиеся к бумажнику, будут или приняты, или нет. Но минуту назад мистер Мейсон выдвинул интересную теорию о положении револьвера. Насколько я понимаю, сторона обвинения не в состоянии доказать, что револьвер находился в баке на самом верху?
— Откуда мне это знать? — неохотно ответил Гуллинг. — Когда полицейский перевернул бак, конечно, все содержимое перемешалось.
— Но свидетель Диксон поднимал крышку, — заметил судья. — Он должен был сделать это, чтобы вынуть оружие. Если бы он увидел лежащий наверху револьвер, то он просто вынул бы его и не давал бы распоряжения переворачивать бак.
— Именно это я и имел в виду, — поддакнул Мейсон. — Именно поэтому я задавал свидетелю соответствующие вопросы.
— Вы проверили, когда в тот день еще выбрасывали мусор? — спросил судья.
— Да, Ваша честь, проверил, — ответил Мейсон. — По моим сведениям, в этот день мусор больше не выбрасывали между двумя часами и семью пятьюдесятью.
— Сторона обвинения пыталась проверить это? — спросил судья Линдейл.
— Сторона обвинения этого не проверяла, — ответил заместитель окружного прокурора со все возрастающим раздражением. — У стороны обвинения собрано уже достаточное количество улик, чтобы доказать вину обеих обвиняемых.
— Понятно, — сказал судья Линдейл. — В дальнейшем рассмотрение дела может развиваться по-разному. Но Суд хочет обратить внимание стороны обвинения на тот факт, что мы имеем дело с убийством первой степени. Если мы видим какую-либо неточность в доказательствах, то мне кажется, что сторона обвинения, так же как и защита, должны провести дополнительное расследование и поработать, чтобы разобраться с этими неточностями. На основании показаний свидетелей Суд пришел к выводу, что обвиняемая Адель Винтерс не могла спрятать оружие глубоко в мусор. Ведь доказано, что этот револьвер — орудие убийства?
— Да, Ваша честь, — ответил Гуллинг.