— Он так и делал, пока не понял, что мы в курсе того, что произошло, — заметил Мейсон. — Это я до всего докопался. Я не разговаривал с Комо. С ним говорила ваша племянница после того, как я ей сообщил, где вы находитесь.
— Но вы-то как это выяснили?
Мейсон простодушно улыбнулся.
— Я никогда не открываю своих источников информации.
Матильда Шор выпрямилась.
— Вы объясните мне, почему вас вдруг заинтересовали мое местонахождение и физическое состояние?
— Но, Матильда, — перебил Джеральд Шор, — тебе следует кое о чем узнать. Нам было просто необходимо с тобой связаться.
— О чем же? Прекратите ходить вокруг да около.
— Франклин жив.
— Это для меня не новость, Джеральд. Конечно, он жив! Я никогда в этом не сомневалась. Убежал с той шлюхой. Как я предполагаю, он с вами связался?
— Не надо приходить к поспешным выводам и сразу же обвинять его, тетя Матильда, — вставила Хелен Кендал, однако говорила она совсем неубедительно.
— Старый дурак, — проворчала Матильда Шор. — Шестидесятилетний дурак убежал с женщиной вдвое его моложе.
Мейсон повернулся к Джеральду Шору.
— Наверное, вам лучше объяснить ей, откуда вы знаете, что Франклин жив, — заметил адвокат.
— Он позвонил нам сегодня во второй половине дня. Вернее, он позвонил Хелен.
Кровать заскрипела, потому что Матильда изменила положение, повернувшись к тумбочке. Она открыла ящик, вынула очки в стальной оправе, надела их на нос и посмотрела на племянницу так, словно исследовала микроба под микроскопом.
— Значит, он позвонил тебе. Боится меня, как я предполагаю.
Открылась дверь, и в палате появилась медсестра в тщательно отглаженной и накрахмаленной форме.
— Больная не должна волноваться, — предупредила она. — Ей вообще не следовало бы принимать посетителей. Вы можете находиться здесь не более нескольких минут.
Матильда повернулась к медсестре с гневным видом: