По глазам проводницы я понял, что та уже готова сдаться и добавил:
– Разделят нас ведь! Отправят сестру в психушку. И не свидимся никогда!
– Ладно, лезьте! – женщина решительно махнула рукой. – Только быстро.
Женщина проводила нас в свою комнатушку, приказала сидеть тихо и, подхватив стопку белья в целлофановых пакетах, пошла по вагону. Я оглядел полутемное помещение. Две узкие полки, верхняя заполнена аккуратно сложенными клетчатыми одеялами, на махоньком столике ровный строй стаканов и открытые коробки чая и кускового сахара. Я уселся и тут же схватил пару сладких кубиков, засунул за щеку.
Шайри смущенно присела рядом:
– Вообще-то мне уже шестнадцать, – прошептала она.
Я удивленно посмотрел на нее. Шестнадцать?! Она, оказывается, старше меня. Тонкие пальцы девушки мяли куртку, реснички опущенных глаз нервно подрагивали. Вагон дернулся, слегка закружилась голова, немного заложило уши, эти ощущения тут же испарились. Поезд быстро набирал ход, рельсы громыхали, ветер с шумом терся о стены.
Я с облегченным вздохом облокотился спиной о прохладную стенку. Какая разница, сколько принцессе лет. Главное, мы здесь. Каким чудом, не знаю, но нам удалось. И какое-то время не нужно бояться собак, пьяниц и колдунов. За окном совсем темно, мелькают черные фигуры деревьев, таинственными светлячками мерцают далекие окна домов.
Гулко щелкнула дверь, вернулась проводница.
– Если хотите чая, наливайте сами. Титан сразу за дверью… только ни с кем не разговаривайте.
Она подхватила четыре стакана, из которых уже торчали хвостики чайных пакетиков и белые остовы одноразовых ложек, и сквозь стекло белели кубики сахара. Противно клацнул замок двери. Я поежился: чая хотелось, но выходить в коридор все же опасался. Голоса за дверью то громыхали совсем близко, то растекались неясным фоном, хлопала дверь туалета, злобно шипел кипяток.
Проводница вернулась, покачала головой:
– Какие скромные, даже чая себе не налили!
Через минуту на столике уже стояли стаканы с черным чаем, лежали бутерброды с колбасой. Женщина настойчиво подталкивала меня поближе к окну, Мы взяли по бутерброду, и только тогда проводница успокоилась. Некоторое время она умильно смотрела, как мы уминаем булку, потом все-таки спросила:
– А почему девочка назвала меня «фея Катя»?
Я чуть не подавился. Откашлявшись, промямлил:
– Да сеструха целый день трещала, что сегодня мы должны встретить фею Катю. Вот и назвала вас так…
– А меня действительно Катей зовут, – мягко улыбнулась женщина и осторожно провела рукой по черным волосам Шайри. – Проголодались, бедные детки!
Тут Шайри вскочила, схватила стакан, другой рукой открыла окно и выплеснула чай в темноту ночи. Потом спокойно закрыла окно, поставила пустой стакан на столик, присела рядышком со мной и удовлетворенно вздохнула. Катя растерянно спросила:
– А зачем ты вылила чай? Невкусно?