Спрятанное в глубине квартала здание грозного КГБ внутри мало отличалось от милицейских коридоров. Обращали на себя внимание лишь изображения Дзержинского, в милицейских управлениях практически исчезнувшие.
Кабинет Сазонова был подчёркнуто безлик. Из обстановки наличествовали только стол с ноутбуком и телефоном, сейф, кресло, стулья для посетителей.
Лёха, не увлекающийся комнатной растительностью, тут же представил горшок с цветком на окне — хоть какой-то штрих оживил бы комнату, поэтичную, как внутри коробки от телевизора.
— Из вашего доклада, Алексей Станиславович, вырисовывается версия, что Бекетова запугали взрывом и вынудили уступить в конкуренции.
— Да. Хоть и меры мне кажутся преувеличенными. Нанять киллера, чтобы организовал столь масштабное дело, переправить взрывчатку… Не знаю наверняка их тарифов, но на десятки тысяч долларов точно тянет. Неужели прибыль с одной сделки покроет?
— Этого мы не можем знать наверняка, — подполковник открыл тендерное объявление на сайте завода. — Объем поставки на полмиллиона долларов, не самый крупный тендер. Рентабельность на таких сделках — единицы процентов. Значит, речь идёт о завоевании рынка в целом. Тогда игра стоит свеч. И нескольких жизней. Эту российскую компанию берём под наблюдение.
— А связаться с коллегами…
— Само собой. Подключим ФСБ. В таких ситуациях они охотно идут навстречу.
Лёха помассировал виски. Ночью плохо спал. И было из-за чего. Террористические атаки стали приметой времени, экстремисты специально пытаются убить как можно больше людей. Это дико, но уже перестало удивлять. Когда проводил Ингу до машины, до него, наконец, дошло, причем на уровне чувств, а не одной только логики: убийство совершено ради банального шантажа. В фильме «Крёстный отец» в виде угрозы строптивому голливудскому менеджеру подкинули отрезанную голову лошади, и это казалось жестокостью, мафиозным беспределом. Тут — четыре человека… Итальянские мафиози — белые и пушистые рядом с отечественными рэкетирами.
— Хорошо. Это займёт сколько-то дней?
— До недели. По прошлому опыту взаимодействия с россиянами.
Неделя… Может ли за неделю произойти что-то чрезвычайное? Вряд ли.
— Рискну предположить, Виктор Васильевич, неделя у нас есть. Новых тендеров в ближайшие дни не предвидится. Меня больше сам Бекетов беспокоит. Не задумал бы вендетту.
— Склонен?
— Возможно, — в памяти Лёхи всплыла первая встреча с потерпевшим. — Предлагал бабки, если найду подрывника и до задержания обеспечу возможность потолковать с ним по душам. Бывший афганец, у некоторых из них реально крыша съехала.
— Знаю. В юности я тоже служил в Кабуле. С самым известным, кстати, из ваших первомайцев — Чергинцом. Он отвечал за безопасность города в целом.
За всё время общения только дважды монументальный Сазонов проявлял человеческие чувства — когда решил взять в оборот лепельского Коляна и сейчас, признавшись в наличии биографии. Лёхе иногда казалось, что подполковник вышел из специального цеха Института национальной безопасности в уже готовом виде, как серийный экземпляр: сразу немолодой и в погонах. Если скажет, что у него семья есть, вообще произойдёт разрыв шаблона!
— На случай самодеятельности Бекетова… Как вы думаете, надо за ним наблюдение установить? Вчера вечером он был в России. Как появится здесь…
— Согласен, — не дослушал Сазонов. — Может и к своим подозреваемым вывести, о которых не говорит. Вашими районными силами это не организовать.
— Само собой, — Лёха представил набычившегося Папаныча и предсказал: — Мне поручат. Одному.