— Начальник… Ты мне руку сломал…
Шанс замять историю улетучился. Окурок грохнулся неудачно, из рукава зимней куртки хлынула кровь, похоже, открытый перелом. Как минимум, его надо в больницу. Впрочем, подлатать могут и в СИЗО.
Лёха поставил оружие на предохранитель, вместо «Макарова» достал наручники. Цеплять их на сломанную руку — беспредел, поэтому браслеты сковали щиколотки Окурка.
Со стороны гаража донёсся металлический скрежет. Явно её пытались открыть.
Лёха вцепился в наручники и за ноги уволок Окурка на центральную аллею, чтоб тот не мог ничего сообщить второму. На экране телефона возникло фото Папаныча.
— Шеф! Одного повязал, второго запер в гараже. Когда наши подъедут?
Из длинной непечатной тирады Лёха узнал, что он — «олень и дятел» в одном лице, раз оставил злоумышленника наедине с «Тойотой». А ещё Папаныч дозвонился в дежурку, где ему сказали: на единственной свободной машине ответственный по РУВД укатил в ГУВД, поэтому со стороны начальника розыска крайне неэтично просить об отправке какой-либо группы к гаражам у кладбища.
В экстренных ситуациях связываются с Департаментом охраны и просят выслать их экипаж на место преступления. Но охранников тоже не видать, а на подмогу мчался один лишь Папаныч с противоположного конца города, оседлав служебный «Соболь», совсем не скоростную машину.
Приехал он оперативно — через какую-то четверть часа.
— Кто внутри?
— Кабан, около сорока лет, судимый, под метр девяносто, здоровый, как Валуев. Кабан — это кличка.
Больше сведений у Окурка выдоить не удалось, тот, видимо, сам плохо знал соучастника. О причинах, толкнувших «завязавшего развязаться» говорил по-газетному: кризис, отсутствие социальных гарантий…
Папаныч меж тем приблизился к гаражу и рявкнул:
— Сейчас открою дверь. Выходи, козёл, руки за голову!
Говорил он с уверенностью, будто держал у пояса «Калаш» с полным магазином патронов, хотя Лёха готов был поспорить на половину оклада: табельный ствол Папаныча мирно спит в оружейке райуправления.
В ответ на «козла» раздался удар, послышался звук разбитого осыпающегося стекла.
— Слышь, начальник! Базар фильтруй, не то твою цацку вконец покрошу, понял?
Тот зло зыркнул в сторону Лёхи, напоминая, — предупреждал же… Потом открыл гаражную дверь и ринулся внутрь, подняв кулаки в боксёрской стойке.
Секунд тридцать из гаража доносились звуки схватки. Затем участники спарринга вышли наружу, первым шествовал Папаныч не в лучшей форме, сзади вплотную прижался Кабан, прижимая заточку к его шее в районе сонной артерии.
Лёха поднял пистолет. Лоб и глаза злодея чётко проступили над мушкой прицела, выше всклокоченных мокрых кудряшек Папаныча. С вероятностью в процентов девяносто пуля вынесет мозги уголовника. Десять процентов — что угодит в лоб шефу. Стрелять нельзя…