— Мусор! Кидай волыну! Не то твоего друга на пику посажу!
Правая рука Папаныча завёрнута за спину. Левой он вцепился в запястье Кабана и пытался оттолкнуть острую отвёртку от шеи, но тщетно — уголовник гораздо сильнее.
И Лёха решил блефовать. Если верить теории, нужно создать впечатление, что к жизни заложника ты полностью равнодушен. Но то в теории…
— Я тебя услышал. Теперь слушай меня. Не представляешь, как эта свиноматка меня достала. Он — мой начальник. «Олень», «дятел», «выговор с занесением в печень»! Других слов от него не слышу. Так что давай, кончай его. Пальну в воздух для острастки, и беги себе на все четыре стороны.
Взгляд Папаныча обещал: если выживу — заказывай себе поминки.
— Пургу гонишь… Зарежу его, и ты меня грохнешь!
— Есть такой вариант… Нужен ли мне живой свидетель, знающий, что я просил прикончить шефа? Но слов на ветер не бросаю. Или веришь моему обещанию, или ты гарантированный труп. Давай, решайся.
Лёха тщательно прицелился. Не веря никаким богам, внутри себя молился: сдайся! Если высказал угрозу, надо её исполнять, иначе все твои слова воспринимаются как пустой базар, а за него придётся держать ответ…
— Раз… два… Ну? Три!
Хлопнул одиночный выстрел.
Обещанию Лёхи стрелять Папаныч поверил больше, чем бандит. Видно, хорошо изучил своего подчинённого без царя в голове. Поэтому при слове «три» капитан резко дёрнулся. Но не особо удачно. В результате пуля пробила ему плечо, едва оцарапав Кабана.
Тот оттолкнул Папаныча и метнулся к забору, лейтенант бросился вдогонку, спрятав пистолет в кобуру.
— Подстрелил меня, гад! — бросил вслед Папаныч, и Лёха едва удержался от ехидной реплики: «Йодом помажь». После пустяшного ранения начальник наверняка выздоровеет, не стоит заранее ещё больше нагнетать…
Кабан перемахнул через забор с неожиданной для его комплекции лёгкостью. Лейтенант вёл себя осторожнее, чтоб не попасть в плен, как начальник. Преследуемый в полтора раза старше и вдвое массивнее, не убежит.
За забором начиналось кладбище. Широкая спина в пятнистой камуфляжной куртке мелькала между могил. Лёха бежал размеренно, как на тренировке, проклиная валенки. Даже в таком темпе дистанция сократилась, когда они вылетели на противоположную сторону, ближе к метро «Борисовский тракт».
На автостоянке Кабан сломался. Он остановился и повернулся к преследователю, тяжело вздыхая.
— Стой, мент. Я тебе слово скажу.
Лёха вытащил пистолет. В ночной тиши прозвучал щелчок предохранителя. В стволе и в магазине ещё семь аргументов, с ними гораздо легче в дискуссии. С десятка шагов и без мешающего Папаныча промазать трудно.
— Я не один работаю. В доле ваш, из мусоров. Наберу его. Он тебя знает. Всё разрулит.
Почему-то подумалось, что в трубке раздастся бесстрастный голос Сазонова, в глазах криминалитета милиция и КГБ одинаково подпадают под категорию «мусоров». Но голос был женский, и он предложил после звукового сигнала оставить звуковое сообщение.