(iii) в конечном счете коммуникант научается предвосхищать это предвосхищение, и поэтому поднимает руку, следит за реципиентом и ждет его реакции, рассчитывая, что этот жест будет началом игры.
Таблица 2.1
Некоторые целенаправленные жестовые сигналы, которые шимпанзе используют в процессе спонтанного социального взаимодействия в группах (К. = коммуникант, Р. = реципиент). См. Call, Tomasello 2007.
Таким образом, мы получили ритуализованный в онтогенезе жест,
Основное конкурирующее объяснение того, каким образом обезьяны овладевают жестами интенциональных движений, апеллирует к механизму подражания. Однако не существует практически никаких свидетельств в поддержку этого объяснения, зато есть очень много фактов, противоречащих ему. Доказательство того, что шимпанзе и другие человекообразные обезьяны усваивают наиболее вариативные жесты интенциональных движений в основном благодаря ритуализации в ходе онтогенеза, а не посредством имитации, заключается как минимум в следующем (см. Tomasello et al. 1994; 1997; Call, Tomasello 2007):
• сравнение групп обезьян, содержащихся в неволе, не показало систематических различий между группами, зато было выявлено много индивидуальных различий внутри каждой группы;
в естественных сообществах обезьяны овладевают жестами, которые наблюдали редко или не наблюдали вовсе (например, жесты ухода за детенышем); кроме того, существуют некоторые уникальные жесты, которые использует только одна особь в стае (очевидно, что она не могла наблюдать их у кого-то еще);
молодые обезьяны, которые были выращены в неволе в группах своих сверстников, и потому были лишены возможности наблюдать за жестами взрослых обезьян, начинают использовать большую часть тех же жестов, которые используют молодые обезьяны в естественных сообществах; это происходит потому, что они участвуют в большей части тех же видов деятельности (игра, уход друг за другом и т. д.), внутри которых эти жесты ритуализуются;
в эксперименте Томаселло и др. (1997) одну особь забирали из группы, содержащейся в неволе, и обучали ее новому жесту, используя подкрепление; затем обезьяну возвращали обратно в группу, но ни одна другая обезьяна в группе не перенимала новый жест (эксперимент проводился дважды с различными обезьянами и видами жестов).
Таким образом, интенциональные движения образуются, когда два взаимодействующих животных предвосхищают поведение друг друга и тем самым взаимно его изменяют при многократном повторении одного и того же взаимодействия. Из этого следует важный вывод, что «значение», или коммуникативный смысл, интенциональных движений неразрывно связан с ними, в том плане, что они являются частью уже существующего, осмысленного социального взаимодействия — и именно это в первую очередь взаимно предвосхищается участниками общения. Благодаря этому обезьянам не надо учиться, будь то при помощи подражания или как-то еще, связывать сигнал с его «значением» — «значение» уже заложено в нем. Кроме того, механизм ритуализации устроен таким образом, что жесты оказываются исключительно односторонними, а не двусторонними средствами общения. Каждый коммуникант и реципиент усваивает их исключительно с точки зрения собственной роли, не зная изнутри роли другого участника коммуникации (поэтому коммуникант не распознает свой собственный жест, если кто-то другой использует его в общении с ним). Наконец, некоторые исследователи утверждают, что многие интенциональные движения на самом деле работают как изобразительные, например, когда одна горилла в контексте игры или сексуальных ухаживаний совершает движения руками в определенном направлении, а реципиент реагирует, передвигаясь в этом направлении (Tanner, Byrne 1996). Но, скорее всего, это обычные ритуализованные действия, которые кажутся людям изобразительными, потому что возникают из попыток по-настоящему переместить тело партнера в нужном направлении; с точки зрения обезьян они не функционируют как изобразительные.
Другой разновидностью жестов у приматов являются жесты привлечения внимания (attention-getters), причем такие жесты, безусловно,
Другим примером является поведение самца шимпанзе, который, приходя в состояние сексуального возбуждения, начинает
Небольшой вариацией на эту тему является очень интересный подкласс жестов привлечения внимания, которые функционируют без демонстраций, и даже в какой-то степени могут быть отнесены к триадической коммуникации, включающей внешний объект. В этот подкласс входят, например, случаи, когда коммуникант подставляет другой обезьяне какую-нибудь часть тела, как правило, для груминга, или протягивает предмет, который затем быстро отдергивает, чтобы начать игру. Существуют даже единичные наблюдения за тем, как обезьяны «предлагали» другим пищу, которую сами не хотели есть (Liebal, Pika, Tomasello 2006). Хотя такие индивиды, управляющие вниманием своих сородичей, встречаются очень редко, они очень важны с теоретической точки зрения. Их действия очень близки к тому, как если бы они целенаправленно направляли внимание окружающих на внешние предметы в той триадической манере, которая характерна практически для всех видов человеческой коммуникации.
Поскольку жесты привлечения внимания функционируют иначе, чем жесты интенциональных действий, их усвоение также происходит по-другому. Они не связаны ни с какой конкретной социальной деятельностью, и поэтому не могут быть ритуализованы непосредственно при многократном повторении поведенческих актов (также нет никаких доказательств, что эти жесты являются результатом подражания). Вместо этого работает другой механизм. Жесты усваиваются обезьянами, когда они хлопают по земле или швыряют предметы, не преследуя никаких коммуникативных целей. Подобные действия, разумеется, привлекают внимание окружающих, и обезьяна замечает этот результат, а впоследствии активно использует. Будучи однажды усвоенным, жест привлечения внимания может применяться очень широко для достижения самых разных социальных целей, таких, как игра, груминг, уход за детенышем и так далее. И именно эта иеспецифичность является в данном случае по-настоящему новой. Коммуникант хочет, чтобы реципиент осуществил некоторое действие — мы можем назвать это его
Наконец, очень важно, что обезьяны часто составляют последовательности из жестов, включая в них как интенциональные движения, так и жесты привлечения внимания. Систематическое изучение этого явления, однако, не выявило никакой «грамматики» в том смысле, что новые комбинации жестов не приобретают новые коммуникативные функции или «значения» (Lieball, Call, Tomasello 2004). Скорее всего, происходит следующее (и это предоставляет еще одно доказательство в пользу гипотезы о целенаправленной природе жестовой коммуникации человекообразных обезьян): коммуникант пробует сделать один жест, отслеживает реакцию реципиента, и, если это необходимо, повторяет попытку или использует другой жест. Это свидетельствует о том, что обезьяна настойчиво стремится достичь цели, применяя при этом по мере необходимости различные средства, что является прототипом целенаправленного действия; однако это не служит доказательством существования у нее каких-либо грамматических или комбинаторных способностей.
Принципиально важное различие между голосовой и жестовой коммуникацией заключается в том, как участники коммуникации отслеживают в процессе общения направленность внимания друг друга. В случае голосовой коммуникации практически никакого отслеживания не происходит. Чаще всего коммуникант просто выражает свою собственную эмоцию, и поэтому его крик слышен на всей окружающей территории и не предназначен ни для кого конкретно. Напротив, жестовая коммуникация в большинстве случаев осуществляется через зрительный канал; она пространственно направлена на конкретного индивида, а для этого коммуниканту необходимо удостовериться, что зрительное внимание реципиента направлено на него, иначе жест окажется бесполезным. В свою очередь, реципиент, чтобы понять, надо ли ему отвечать на жест или нет, должен определить, был ли данный жест предназначен для него или для его соседа.
За двадцать лет наших исследований жестов человекообразных обезьян мы неоднократно фиксировали тот факт, что обезьяны жестикулируют, учитывая направленность внимания реципиента — в том смысле, что жесты, предназначенные исключительно для зрительного восприятия, производятся лишь тогда, когда реципиент уже обращен лицом к коммуниканту (для обзора см. Call, Tomasello 2007). Повинелли и Эдди (1996) провели несколько известных экспериментальных исследований, где коммуникант-шимпанзе был вынужден выбирать между двумя потенциальными реципиентами-людьми, один из которых не мог его видеть, например, потому что на его голову надето ведро. Было показано, что в таких случаях коммуникант показывает жест выпрашивания сразу обоим людям. Отсюда следует, что способность оценивать направленность внимания окружающих у шимпанзе развита слабо. Однако необходимость выбрать одного адресата жестов из нескольких — это крайне неестественная коммуникативная ситуация. Если изменить экспериментальную парадигму таким образом, чтобы обезьяне больше не нужно было выбирать (если в каждой отдельной пробе шимпанзе будет иметь дело только с одним человеком, который то может ее видеть, то нет), то результаты существенно улучшатся, хотя обезьяны, в отличие от человеческих младенцев, все-таки не обращают особого внимания на глаза реципиента (Kaminski, Call, Tomasello 2004). Кроме того, в других исследованиях, не направленных на исследование коммуникации, было самыми различными способами показано, что человекообразные обезьяны понимают, что другие видят, а что — нет, например, когда соперничают друг с другом из-за чего-либо или прячут предметы от соперника-человека (для обзора см. Tomasello, Call 2006).
При рассмотрении всего этого внимания к вниманию окружающих, естественно, возникает вопрос, производят ли шимпанзе и другие человекообразные обезьяны определенные упорядоченные последовательности жестов: сначала жест привлечения внимания (чтобы обратить на себя внимание реципиента), а затем — интенциональное движение (направленное на зрительное восприятие, и потому требующее зрительного внимания реципиента). Ответом на этот вопрос будет «нет», обезьяны так не делают. То есть, они действительно иногда случайно производят такую цепочку жестов, но нельзя сказать, что они выказывают ей особое предпочтение, поскольку они с равной вероятностью жестикулируют в любой другой последовательности, в том числе и в обратной (Liebal, Call, Tomasello 2004). Казалось бы, это довольно плохо сочетается с тем фактом, что обезьяны чувствительны к вниманию окружающих. Однако обезьяны не используют целенаправленно последовательность «жест привлечения внимания —> интенциональное движение» потому, что у них есть другая стратегия. Когда им нужно сделать интенциональное движение, которое должен увидеть реципиент, они очень часто обходят реципиента, чтобы оказаться спереди от него, и только тогда выполняют жест. Сначала мы наблюдали это в естественных условиях, а потом зафиксировали экспериментально. Если человек, пряча за спиной еду, стоял лицом к обезьяне, она делала жесты непосредственно перед его лицом. Однако, когда человек поворачивался спиной так, что спрятанная еда оказывалась прямо перед обезьяной, то обезьяна все равно обходила его и жестикулировала перед его лицом (Liebal, Pika, Call, Tomasello 2004). Чаще всего это делали представители двух наиболее родственных человеку видов: шимпанзе и бонобо. Почему обезьяны используют эту стратегию «обхода» вместо цепочки из жеста привлечения внимания и интенционального движения, на данный момент неизвестно.
Такое внимание к вниманию окружающих в процессе коммуникации встречается только у приматов; возможно, его нет даже у низших обезьян.
Оказывается, что практически по всем функциональным параметрам, какие только можно себе представить, коммуникативные навыки обезьян гораздо сильнее развиты в жестовой модальности, чем в голосовой (также см. Pollick, de Waal 2007). Во-первых, человекообразные обезьяны усваивают многие жесты в индивидуальном опыте, гибко используют их, и, кроме того, могут их комбинировать, в то время как в случае вокализаций подобного не наблюдается. Во-вторых, обезьяны используют многие жесты с учетом направленности внимания реципиента, тогда как при голосовой коммуникации направленность внимания практически не имеет значения. Общая схема коммуникативного акта при использовании жестов у человекообразных обезьян выглядит так: проверить, на что смотрит партнер —> если необходимо, обойти его —> сделать жест —> проверить реакцию партнера —> если необходимо, повторить или использовать какой-нибудь другой жест. Это выглядит как классический образец целенаправленного действия, в данном случае, обращенного к окружающим. При этом обезьяна в известной степени понимает, что реакция реципиента зависит от его способности воспринимать происходящее и строить намерения. С эволюционной точки зрения важно также то, что жестовая коммуникация наиболее развита у человекообразных обезьян (ближайших родственников человека), а не у низших обезьян или других млекопитающих (Maestripieri 1998), в то время как в случае голосовой коммуникации наблюдается практически противоположная картина. Все эти соображения дают нам твердое основание, чтобы считать, что именно жесты человекообразных обезьян, а не их вокализации, являются наиболее вероятными эволюционными предшественниками человеческого общения.
ebooksa