2.3. Коммуникация с людьми
Хорошо это или плохо, но многие обезьяны вырастают среди людей, например, в зоопарке, исследовательском центре или у кого-нибудь дома. Нет каких-либо систематических данных о том, что обезьяны приобретают новые коммуникативные навыки в результате простого знакомства с человеком. Как уже было сказано выше, выросшие среди людей человекообразные обезьяны не усваивают никаких новых навыков в области голосового общения. Но в то же время обезьяны, выросшие среди людей, усваивают некоторые новые жесты, которые используют исключительно для общения с людьми. В данном контексте наиболее интересным является тот факт, что многие обезьяны — причем некоторые из них без всякой предварительной тренировки — научаются делать движение, которое можно было бы назвать «указательным жестом», и это является значительным шагом вперед в развитии их естественных жестов привлечения внимания.
Шимпанзе и другие человекообразные обезьяны, выросшие в неволе, научаются указывать ухаживающим за ними людям на предметы, которые они хотят, но не могут получить самостоятельно. В самом типичном случае шимпанзе «указывает» на пищу, находящуюся за пределами его досягаемости, чтобы человек достал ее для него; это было подробно описано Ливенсом и его коллегами (например, Leavens, Hopkins 1998; Leavens, Hopkins, Bard 2005). Примерно 60–70 % всех шимпанзе, содержащихся в неволе, спонтанно и без всякого предварительного обучения со стороны человека просто начинают так себя вести в соответствующей ситуации. Как правило, это происходит, когда обезьяны сидят в клетке: они разворачиваются всем телом к пище, до которой не могут дотянуться, и, вдобавок к этому, тычут в нее пальцами и тянут по направлению к ней руки. Они делают этого не для того, чтобы достать еду, поскольку, когда человека нет рядом, обезьяны не делают ничего подобного. Откуда у этих шимпанзе берутся навыки указывания — неизвестно.
Такие «указательные жесты» используются относительно гибко. Например, если есть выбор между несколькими видами пищи, обезьяна будет указывать на ту, что ей больше нравится, и она будет настойчиво продолжать на нее указывать, даже если дать ей другую, менее предпочитаемую еду (Leavens, Hopkins, Bard 2005). Кроме того, когда выращенные людьми обезьяны видят, как человек прячет еду в помещении снаружи от их клетки, то много часов спустя, увидев другого человека, не знающего про спрятанную еду, они будут указывать ему на то место, где она спрятана (Menzell 1999). А если показать обезьяне, что для того, чтобы достать для нее еду, человеку необходимо орудие, а потом, когда человек выйдет, спрятать это орудие, то, когда человек вернется, она будет показывать на то место, где спрятано орудие (Call, Tomasello 1994). Этот последний факт все же лучше трактовать как требование со стороны обезьяны, чтобы человек достал орудие (и смог с его помощью достать для нее еду), поскольку, когда орудие необходимо человеку для его собственных надобностей, обезьяны на него не указывают (Haimerl et al., in prep.). Но, тем не менее, подобная опосредованность замечательна.
Не менее важным является факт, что обезьяны, которых люди растили, как своих детей, умеют требовать необходимые им вещи и другими способами. Например, некоторые из таких обезьян указывают на запертую дверь, с тем, чтобы человек открыл ее, и они смогли пройти, или же тянут человека за руку к двери или высокой полке и выжидающе останавливаются перед ними (Gomez 1990). Другое общее наблюдение, основанное на моем личном опыте общения с молодыми шимпанзе, заключается в том, что они приносят человеку предмет, с которым сами не могут справиться (например, запертую коробку), чтобы человек им помог. Они хватают человека за руку и суют ее к нему в карман или же кладут ее на карман сверху, после чего ожидают результата. Человекообразные обезьяны, живущие в зоопарке, часто изобретают жесты, привлекающие внимание посетителей (например, хлопают в ладоши), чтобы люди обращали на них внимание и кидали им еду. И, более того, обезьян можно научить использовать при общении с людьми нечто вроде человеческого языка жестов или прикосновения к зрительным символам (Gardner, Gardner 1969; Savage-Rumbaugh et al. 1986; 1993). Таким образом, очевидно, что у выращенных людьми обезьян есть необычайно гибкое понимание того, что человек контролирует многие аспекты их жизни, и что поэтому при помощи определенного поведения, направляющего внимание, можно заставлять его делать что-то, что поможет обезьяне достичь своих целей в этом человеческом мире. Тот факт, что обезьяны часто смотрят человеку в глаза, когда просят его о чем-либо, возможно, также важен. Он означает, что обезьяны понимают, что логичное и целенаправленное поведение связано с чем-то, стоящим за глазами, а не просто с группой конечностей, выполняющих нужные действия (Gomez 1990; 2004).
Наиболее обоснованное объяснение указательных жестов у человекообразных обезьян, таким образом, заключается в том, что это естественное продолжение развития их жестов привлечения внимания. Так же, как обезьяна привлекала внимание к себе, хлопая по земле, или к своему плечу, подставляя его для груминга, в ситуации общения с человеком она привлекает его внимание к желаемой пище, указывая на нее как на внешний объект, «референциально», поскольку у обезьяны есть определенное социальное намерение, которое, как она думает, удастся реализовать при помощи этого жеста. Во всех этих случаях коммуниканты-обезьяны, по-видимому, могут предсказать, основываясь на прошлом опыте, что будет делать реципиент-человек, если, конечно же, он видит то, что им нужно. Однако возникает очевидный вопрос: почему обезьяны используют указательные жесты при общении с человеком, но не используют их при общении друг с другом? Очевидный ответ на этот вопрос заключается в том, что люди помогают обезьяне, а у других обезьян нет мотива оказывать помощь. Если одна обезьяна в качестве просьбы укажет другой обезьяне на еду, то вряд ли она в конечном счете эту еду получит. В то же время у обезьян, содержащихся в неволе, есть значительный опыт того, как люди спокойно отдавали им пищу. Эволюционный вывод из этого очевидного факта состоит в том, что, если бы социальное окружение обезьян внезапно стало бы более склонным к сотрудничеству, они могли бы использовать указательные жесты, чтобы требовать друг у друга помощи, и для этого не понадобилось бы никаких дополнительных когнитивных механизмов.
Но, в то же время, очень важно отметить, что ни одна человекообразная обезьяна, в каком бы она ни находилась окружении, ни по отношению к людям, ни по отношению к обезьянам не использует указательные жесты, которые выполняли бы другие функции, помимо функции требования. Так, обезьяны не указывают на что-либо декларативно, просто чтобы привлечь внимание и интерес другой обезьяны (Gomez 2004). Они не указывают на что-либо информативно, чтобы дать другому знать о чем-то, что, вероятно, он хотел бы узнать, в то время как дети начинают это делать на очень ранних стадиях онтогенеза (см. главу 4). Томаселло и Карпентер (2005) даже помещали трех молодых выращенных человеком шимпанзе в ситуации, которые у младенцев всегда вызывают экспрессивно-декларативные указательные жесты (например, при возникновении удивительных, интересных событий), но не наблюдали у обезьян реакции в виде декларативных указательных жестов. И даже практически все знаковые действия «говорящих», т. е. обученных языку, обезьян носят характер требования; было только два систематических исследования на эту тему, которые показали, что доля требований составляет 96–98 % (Rivas 2005; Greenfield, Savage-Rumbaugh 1990), а остальные 2–4 % не имеют четкой функциональной интерпретации (они не являются однозначно декларативными или информативными, скорее представляют собой реакцию опознания или классифицикации, например, когда обезьяна распознает какой-то объект и выбирает знак, который с ним ассоциирован). Такое функциональное ограничение, как мы увидим дальше, возможно, во многом объясняет неожиданные проблемы, которые возникают у обезьян с пониманием указательных жестов человека, когда он пытается им помочь, обратив на что-либо их внимание.
Человекообразные обезьяны способны следить за взором окружающих, даже если то место, куда он направлен, огорожено (Tomasello, Hare, Agnetta 1999; Bräuer, Call, Tomasello 2005). Если человек указывает и смотрит на какую-то пищу, которую обезьяна на данный момент не видит, но, проследив за указательным жестом или направлением взгляда, сможет увидеть, то она пойдет и достанет ее. В этом смысле можно сказать, что в данной простой ситуации обезьяна поняла намерение, которое руководило человеком, когда он направлял ее внимание с помощью жеста.
Но небольшое, на первый взгляд, изменение в этой процедуре приводит к кардинально иным последствиям, что может вынудить нас по-другому взглянуть на предыдущую более простую ситуацию. Томаселло, Колл и Глюкман (1997) предлагали обезьянам игру, в которой один человек, «прячущий», прятал еду в одном из трех ведер, а второй человек, «помощник», помогал им найти ее, то есть решить задачу выбора объекта. Из предыдущего опыта обезьяны знали, что прячется всего один кусок пищи, и что выбирать они могут только один раз. В ключевом экспериментальном условии «прячущий» прятал пищу от обезьян, а «помощник» за ним подглядывал. Затем «помощник», чтобы передать обезьяне необходимую информацию, просто указывал ей на ведро со спрятанной едой. Удивительным образом после этого обезьяны выбирали корзинки случайно, хотя практически в каждой пробе они очень сильно хотели найти пищу. Довольно часто обезьяна отслеживала указательный жест и взгляд «помощника» в сторону правильного ведра, но впоследствии это ведро не выбирала. Стало быть, проследить направление указательного жеста не представляло для обезьяны особого труда, скорее, она просто не понимала значение этого жеста, его отношение к процессу поиска пищи. Это как если бы обезьяна говорила себе: «Хорошо, это ведро. Ну и что? Так где же все-таки еда?» Человеческие младенцы легко справляются с этим банальным, на первый взгляд, заданием в возрасте 14-ти месяцев, то есть до того, как большинство из них научается говорить (Behne, Carpenter, Tomasello 2005).
Неудачи в выполнении данного задания можно объяснить бессчетным количеством способов. Но последующий эксперимент существенно уменьшил число возможных объяснений. Хэйр и Томаселло (2004) провели модифицированную версию эксперимента с задачей выбора объекта, введя в него элементы соперничества. Шимпанзе принимали участие в двух экспериментальных условиях. В первом, кооперативном условии задача была такой же, как в исходном эксперименте, поэтому неудивительно, что и результаты были такими же: несмотря на способность проследить направление жеста, указывающего на правильное ведро, обезьяны совершали выбор случайным образом. Однако во втором, соревновательном условии, была предварительная разогревающая серия, в которой человек соперничал с шимпанзе за еду, а потом в основной экспериментальной серии делал попытки продолжить это соперничество. Человек целенаправленно, не обращая внимания на обезьяну, тянулся к правильному ведру, но не мог достать его из-за физического препятствия, введенного в экспериментальную ситуацию (размер отверстия в оргстекле, через которое он протягивал руку, был недостаточно большим, чтобы он смог дотянуться). Теперь, когда другой экспериментатор пододвигал ведра к обезьяне, она точно знала, где находится еда! Несмотря даже на то, что действия в обоих экспериментальных условиях внешне были одинаковыми — рука, протянутая к нужному ведру — обезьяна принципиально по-разному понимала поведение человека. Следовательно, обезьяны были способны сделать заключение: раз экспериментатор хочет взять это ведро себе, следовательно, внутри него должно быть что-то хорошее. Но все же они были
Какой вывод мы должны сделать из поведения обезьян в данном эксперименте? Они естественным образом прослеживают указательный жест по направлению к правильному ведру, но, по-видимому, они не понимают, что он значит. Основываясь исключительно на классической задаче выбора объекта, мы могли бы предположить, что они не могут абстрагироваться от того, что видят, и догадаться, где находится спрятанная еда. Но во множестве других исследований было показано, что в других ситуациях обезьяны способны делать такие выводы (Call 2004), и в исследовании Хэйра и Томаселло (2004) они делали такие заключения с легкостью (например, «раз он туда тянется, значит, там что-то хорошее»). В таком случае логично будет выдвинуть гипотезу, что обезьяны просто не понимают, что люди действуют из альтруистических побуждений, чтобы помочь им достичь своих целей. Вот почему целенаправленная коммуникация обезьян заключается только в том, чтобы обозначить свои требования, и именно поэтому они способны понимать жесты других только тогда, когда они также носят характер требований. В противном случае обезьяны просто остаются в недоумении, к чему вообще относится вся эта жестикуляция.
В качестве обобщения можно назвать три наиболее важных факта, касающихся взаимодействия обезьян с людьми: 1) снова победу одерживает жестовая коммуникация; 2) снова наиболее похожими на человеческие у обезьян оказываются жесты привлечения внимания (например, «указательные»), с их разрывом между социальным и референциальным намерением; и, наконец, 3) даже используя относительно сложные средства коммуникации, выученные при помощи людей, обезьяны все равно практически всегда общаются только для выражения своих требований, чтобы заставить окружающих сделать что-нибудь, и это, разумеется, приводит к тому, что они оказываются не способными понимать сообщения, ориентированные на сотрудничество.
Врезка 2.1
О собаках и других млекопитающих
Интересно, что домашние собаки очень хорошо справляются с классической задачей выбора объекта, где человек, чтобы проинформировать собаку, указывает на местоположение спрятанной еды. Волки справляются с этим заданием очень плохо, а вот щенки собак, наоборот, очень хорошо, даже до того, как они приобретут достаточно большой опыт общения с человеком (Hare et al. 2002). Таким образом, можно предположить, что, когда более чем 10 000—12 000 лет назад люди начали приручать собак, они каким-то образом отбирали особей с качествами, позволяющими им в некотором роде «понимать», что именно человек делает в данной конкретной ситуации. Мы не знаем, как собакам это удается — исследования до сих пор продолжаются, — но одна из гипотез заключается в том, что на самом деле собаки не понимают, что человек информирует их о местоположении пищи в целях сотрудничества. Скорее, собака принимает указательный жест человека за команду: человек приказывает ей выбрать данное конкретное место. Это звучит достаточно логично, потому что собак по большей части отбирали и одомашнивали для того, чтобы они выполняли команды человека. Другое вероятное объяснение основано на представлении о помощи: благодаря своей уникальной эволюционной истории домашняя собака, в отличие от обезьяны, может понимать, что человек на самом деле пытается помочь ей. Оба приведенных объяснения выглядят еще более правдоподобными в свете того, что практически все животные, которые хорошо справляются с этой задачей — животные или одомашненные, или выращенные и выдрессированные человеком; в их числе дрессированные дельфины, домашние козы и некоторые выращенные человеком обезьяны (для обзора см. Call, Tomasello 2005). Как бы то ни было, в контексте данного исследования тот факт, что собаки и другие домашние животные хорошо справляются с задачей выбора объекта, позволяет нам сделать вывод, что хотя бы некоторые животные могут правильно реагировать на указательный жест человека при выполнении подобной задачи. Но как именно они это делают, до сих пор неизвестно.
По поводу того, как это явление возникло, можно добавить, что существуют наблюдения, описывающие достаточно сложную коммуникацию между собаками и другими одомашненными животными и человеком. Систематических исследований на эту тему не так много (см. Hare, Call, Tomasello 1998), но, даже если в некоторой степени основываться на упомянутых наблюдениях, то можно отметить следующий важный момент: эти животные не взаимодействуют таким же сложным образом с представителями своего вида, а только с людьми. Следовательно, такие коммуникативные навыки можно рассматривать как в некотором роде «неестественные», поскольку они являются следствием межвидовой коммуникации, возникнув, хотя бы частично, благодаря процессам одомашнивания.
2.4. Целенаправленность в коммуникации человекообразных обезьян
Людям, которые изучают только людей, и которые никогда в жизни не рассматривали подробно коммуникацию животных, трудно оценить потрясающую пластичность навыков жестовой коммуникации человекообразных обезьян. У животных подавляющее большинство способов коммуникации, безусловно, генетически фиксировано. Даже у обезьян голосовые коммуникации по большей части генетически фиксированы. Кроме того, жестовая коммуникация мартышкообразных обезьян, хотя она и не изучалась особенно подробно (см. Маеstripieri 1998), также явно выглядит как набор стереотипов. Поэтому гибкость жестовой коммуникации человекообразных обезьян — это настоящее эволюционное новообразование.
Пластичность поведения, как правило, служит признаком того, что оно было приобретено в результате научения, и мы, разумеется, предоставили доказательства тому, что многие жесты человекообразных обезьян были приобретены ими в индивидуальном опыте. Но, теоретически, это могло быть либо относительно простым ассоциативным научением — когда в определенной ситуации уже содержится информация о том, что определенный жест, скорее всего, будет наиболее эффективным — либо результатом работы достаточно сложных когнитивных процессов, в том числе способности понимать намерения (intentionality) партнера по коммуникации. Мы убеждены, что в данном случае вовлечены сложные когнитивные процессы, и что эта точка зрения находит свое подтверждение в исследованиях, зафиксировавших способность человекообразных обезьян понимать намерения окружающих в различных сферах жизнедеятельности.
Точно так же, как животные могут решать физические проблемы, не понимая при этом все связанные с этими проблемами причинно-следственные связи, они могут общаться, не осознавая при этом всех намерений (intentionality) участников общения — и именно так они и делают. Они знают, что, когда они делают А, реципиент делает Б, но не понимают, как это устроено. Однако в случае более сложной коммуникации, при которой, например, надо в различных обстоятельствах выбирать различные сигналы, в зависимости от таких вещей, как направленность внимания реципиента, как это и происходит в процессе жестовой коммуникации обезьян, коммуниканту необходимо иметь нечто вроде когнитивной модели того, как реципиент воспринимает сигнал и реагирует на него.
ebooksa