– Помню, как плакал, когда она уехала.
Меня охватила печаль.
– Мне жаль.
Эдвард не ответил.
Ной молчал уже несколько минут, но крепко держал меня за руку. Я взглянула на него, волнуясь, что он расстроился из-за того, как чувственно рассказывал его дед о женщине, которая не была его бабушкой. Почему об интимных подробностях намного проще разговаривать с незнакомцами, чем с членами семьи? Потому что незнакомцы не осудят? Им все равно?
Потому что нам не нужно было беспокоиться о разрушении тщательно построенных семейных отношений?
Я вздохнула.
– Почему она уехала?
– Она хотела работать в городе. Хотела обрести независимость. Ее родители умерли… думаю, она чувствовала себя объектом благотворительности. Но она не была им. Однако так она себя ощущала.
– Но почему… почему вы перестали видеться?
– Ах, это. – У него вырвался тяжелый вздох. – Кое-что случилось.
– Например?
Он пожал плечами.
– Просто так бывает.
Что ж, видимо, не всегда легче давить на незнакомых людей.
– Почему она так сильно хотела вернуть ожерелье?
– Ожерелье, – он взмахнул рукой. – Такая путаница.
– Почему?
Эдвард покачал головой.
– Просто так вышло.