Дорогой враг

— Сэйнт сказал, что собирается поговорить с тобой о…

— Что произошло? — У меня внутри все переворачивается, я с трудом сглатываю. — Пожалуйста, Норт.

Он напрягает челюсть, но затем расслабляется.

— У него много поклонниц. Некоторые из них чуть-чуть больше привязываются и теряют связь с реальностью. Нам удалось скрыть этот факт от прессы, но однажды ночью две женщины следили за Сэйнтом до дома и приблизились слишком близко. Случайно или намеренно, они зацепили бампер его автомобиля. Шел дождь, дороги были скользкие. Сэйнт потерял контроль над машиной. Женщины тоже остановились. Вот только для того, чтобы сделать несколько снимков его среди обломков.

Я с силой сжимаю зубы.

— Иисус.

Шок проходит по венам, покалывая. Если бы месяц назад мне сказали, что я буду реагировать как мама-медведица, защищая Мейкона Сэйнта, то я бы рассмеялась. Сейчас мне не смешно. Мне больно.

Я думаю о том, насколько было больно Мейкону той ночью, пока какие-то две ненормальные фотографировали его. Мне приходится бороться с желанием развернуть машину и поехать утешить его. И меня вновь охватывает головокружительное и совершенно незнакомое чувство, как каждый раз, когда дело касается Мейкона.

— Почему он мне не сказал? — я тяжело сглатываю. — Он должен был рассказать мне.

— Да, должен был. Но постарайся не быть с ним слишком суровой. Заставить его говорить об этом равносильно пытке. — Норт потирает пальцем висок и хмурится. — Он думает, что если бы сохранял спокойствие, то не потерял бы контроль над машиной.

— Это просто жутко. Его преследовали. Я бы испугалась.

— Мейкон любит все контролировать. И он никогда не признается в собственном страхе.

— Это правда, — бормочу я, затем выдыхаю. — Иисус. Не могу поверить, что кто-то сделал это с ним.

— Преследование… поганая сторона славы.

— А есть еще такие фанатки? — мой голос дрожит, страх за Мейкона сдавливает горло. — Чокнутые, которые преследуют его?

Норт обдумывает свой ответ.

— Трудно сказать, кто что планирует. Но Сэйнт и студия приняли решение, что его будут охранять до полного выздоровления. Как только съемки возобновятся, я вернусь к работе над трюками и тренировками, а Сэйнт наймет другого телохранителя, если захочет.

Если захочет? Ему лучше сделать это.

Я прерываю свои мысли. Почему я так переживаю? Нет, это нормально. Разумеется, мне не все равно. Мейкон — человек. Любому, у кого есть хоть капля сострадания, было бы не все равно. Но это не объясняет того факта, насколько это чувство становится личным и как лед поселяется у меня под кожей. Я боюсь за него. Именно за него.

Встревоженная, наклоняюсь, чтобы включить радио. Мы с Нортом сохраняем напряженное, неудобное молчание, пока едем под музыку The Strokes.