Дорогой враг

— Выпускной? — повторяю я, мой взгляд мечется между ними.

— Сэм. — Мейкон делает шаг в ее сторону. — Я серьезно. Заткни. Свой. Рот.

— Вот почему ты простила его, да? — Она растерянно и истерично смеется. — Он рассказал тебе.

— Сэм! — в голосе Мейкона слышится отчаяние.

Я поднимаю руку.

— Нет, пусть говорит.

Сэм снова плачет. У нее всегда легко это получалось.

— Ладно, хорошо. Я сделала это. Думала, что будет смешно. Это была просто глупая шутка, ошибка. Но он, — она указывает на Мейкона, — обещал, что никогда не расскажет. Он солгал.

Шутка? И тут меня осенило. Выпускной. Картофельные шарики. Издевательский смех. Сэм, уставившаяся на меня, словно увидела привидение. И Мейкон, стоящий передо мной и выглядевший разъяренным и испуганным. Я думала, это чувство вины. Я назвала его никчемным.

Это стало последней каплей в наших рушащихся отношениях и укрепило ненависть, которую я к нему испытывала.

Шутка.

И это дело рук Сэм. Моей сестры. Ох, как же она плакала в ту ночь. Она сказала мне, как ей жаль. Я думала, она говорила об ужасном поступке Мейкона. Но это сделала она. Я всю жизнь защищала ее всеми возможными способами, а она так со мной поступила?

Кровь застывает в жилах. Я смутно слышу, как ругается Мейкон. У меня звенит в ушах. Сэм смотрит на меня со слезами на глазах и выражением надежды на лице.

Впервые в жизни я действую не задумываясь. Поднимаю руку и ударяю Сэм по щеке. Звук пощечины эхом разносится по кухне. Ладонь покалывает, когда я разворачиваюсь и ухожу.

Мейкон

Делайла выходит из комнаты с высоко поднятой головой, оставляя меня наедине с Сэм.

— Ты эгоистичный придурок. Разве ты не был обязан ей рассказать?

Мне так сильно хочется пойти к Делайле, что у меня щемит сердце, но я знаю, что моей девочке нужно немного побыть одной. А мне разобраться с Сэм.

Сэм смотрит вслед исчезающей Делайле. Прижимая руку к покрасневшей щеке, словно не может поверить, что Делайла и впрямь ее ударила.

— Ты не рассказал ей?

— Зачем? Все эти годы я держал это в секрете. — За что ненавидел себя. Особенно когда начал влюбляться в Делайлу. Правда, как хрупкий камень, сидела у меня под ребрами каждый раз, когда Делайла упоминала об этом инциденте. — Неужели ты правда думаешь, что я согласился взять вину за твой трюк на себя только потому, что пытался защитить тебя? Я сделал это ради нее. Потому что даже тогда знал, что если она узнает, что родная сестра унизила ее ради забавы, то это уничтожит ее.