— Знаешь, что странно? Когда я увидела тебя на выпускном, до меня наконец дошло, что мы оба были там лишними.
Потому что Делайла — единственная видела меня настоящего. И я не хочу ее потерять. Я сжимаю ее руку чуть крепче.
— Тогда наше время еще не пришло.
Закусив губу, она наклоняет голову.
— Ты собирался когда-нибудь рассказать мне?
— Делайла, я бы унес это с собой в могилу, если бы так мог избавить тебя от боли. Даже то, что ты смогла простить меня, будучи уверенной, будто это сделал я, уже великий подарок. Я бы не смог причинить тебе боль только ради того, чтобы выглядеть лучше в твоих глазах.
— Вместо этого я продолжала думать, что могу доверять своей сестре.
У меня пересыхает горло, и я прочищаю его.
— Прости. Я думал, что защищаю тебя.
Делайла горько смеется.
— И я думала, что защищаю маму и Сэм. Ты назвал меня мученицей из-за этого.
Черт.
— Я был неправ. Идиот.
Ее губы изгибаются в грустной ухмылке.
— Ты всегда так злился, когда я пыталась защитить Сэм. Сказал, что она того не стоит. Теперь я понимаю почему.
Я сминаю пальцами одеяло у ее бедер.
— Ты не ошиблась, попытавшись.
Делайла фыркает, а затем откидывает голову назад, глядя в потолок, моргая. Слезы текут по ее щекам.
— Я была такой дурой. И ты это знаешь.
— Нет ничего плохого в том, чтобы попытаться помочь людям, которых любишь. Теперь я это точно знаю.