Скажи

Светлые стены, кафельная плитка под ногами, ряд закрытых дверей кабинетов подряд по широкому коридору. Их шаги и голоса Гейден с Лисовской, тонувшие в тишине, какая стояла в школе только во время занятий. Сбегать с уроков всегда приятно, даже если это было абсолютно легитимно. Преподаватель знал, значит – ничего страшного.

Но за рёбрами всё равно покалывало какое-то приятное чувство волнения и предвкушения чего-то хорошего.

Впереди было целых два выходных, потом четыре дня занятий, которые, вероятно, пройдут достаточно легко. Все контрольные срезы и пробные экзаменационные работы были давно написаны, результаты за них – выставлены. Тем более, у Егора никаких хвостов не нарисовывалось, все семестровые оценки выходили твёрдо, поэтому что-либо досдавать не приходилось.

И он был рад этому, ведь носиться сломя голову от одного преподавателя к другому и переживать, выставят ли что-нибудь адекватное или нет, в конце полугодия не особо улыбалось.

Теперь же на душе было мирно и спокойно, будто бы на дно сознания опустился какой-то лёгкий осадок, почти невесомый, но плотно укрывший все переживания и сомнения, пряча их, отодвигая на задворки и освобождая разум от любого негатива. Стало легче и свободнее – Егор почувствовал.

Взгляд скользил по стенам, окрашенным в неяркие пастельные тона, по ступеням, пока они спускались на первый этаж, устремлялся в окна, что попадались по пути, и снова касался девушек впереди. Тёмные волосы Лисовской, собранные в хвост, раскачивались из стороны в сторону в такт её шагам и напоминали маятник. Рядом шла Марина, что была на добрых семь сантиметров ниже подруги, и эта разница в очередной раз позабавила. Рембез мягко усмехнулся и вздохнул.

И с этим вздохом из него вырвались остатки всего того, что каким-либо образом тянуло его вниз. И дышать сделалось проще, что ли. Все мысли, до этого закручивающиеся в голове, отскакивающие от стенок мозга, тут же вымело. Вынесло так далеко, что даже если б захотел – Егор не смог бы вернуть их обратно.

Гардероб быстро опустел, прямо перед ними из маленького помещения выскользнули Гарипов с Дорониным, пожав напоследок руки Егору с Пашей и кивнув девушкам. На плечи опустилась тишина, такая глубокая и пронзительная, что захотелось окунуться в неё с головой. Её нарушали лишь негромкие копошения: позвякивания застёгивающихся молний, щелчки заклёпок на верхней одежде и шуршание ткани.

Марина накинула тёмно-зелёный пуховик, поправляя мех на капюшоне. Вытащила из-под одежды волосы, разделяя их на две части и пуская струиться по груди, надела шапку. Снова поправила волосы, избавляя от намагниченности. Спрятала выбившийся кончик шарфа и накинула сумку на сгиб локтя, подходя к выходу из раздевалки.

Вскоре рядом оказалась и Лисовская, и девушки, красноречиво переглянувшись, уставились на молодых людей, тяжело вздохнув. Егор только-только снимал с крючка вешалки своё пальто, а Паша застёгивал молнию на чёрной куртке, лениво и медленно, словно бы он вот-вот растечётся лужицей прямо по полу – только добро дайте.

– Ты как-то сказал, что я долго собираюсь, – хитро протянула Диана, поднимая брови, обращаясь к Киричуку.

Тот тоже вздохнул и поднял глаза на неё, несколько секунд смотрел, а потом опять вернулся к своему занятию, принявшись за заклёпки, которые стали щёлкать одна за другой. Лицо его в этот момент не выражало ничего, кроме глубокой и тяжёлой усталости.

– И я до сих пор не отказываюсь от своих слов, – пробубнил он куда-то в свой клетчатый серый шарф, и Марина едва сдержала смешок.

– Чего же сам не торопишься, дорогой? – всё допытывалась Диана, подперев плечом невысокую арку.

– А куда уж торопиться нынче? – Паша вздохнул и снова поднял глаза, наконец, закончив застёгивать верхнюю одежду. Егор в это время наматывал на шею шарф, с долей иронии наблюдая за товарищем. – И вообще. Тише едешь – дальше будешь, – заключил Киричук, поднимая руку с вытянутым указательным пальцем, словно бы сделал очень важное и поучительное замечание, к которому все непременно должны были прислушаться.

– Ага, только вот обычно так говорят про какое-никакое движение, а мы даже из школы выйти до сих пор не можем. Да что там, из школы – из гардероба, – Диана изогнула бровь. – Давай скорее! Жарко.

– Ой, вот всё тебе не так, всё не эдак. Иду я, иду, неугомонная ты моя, – снова забубнил в свой шарф Паша, предусмотрительно не встречаясь взглядом с Лисовской, пристально разглядывающей его со своего места.

Марина улыбнулась, переглядываясь с Егором, который как раз обходил мучающегося с шапкой Киричука, брал со скамьи сумку и направлялся к девушкам. Встал возле неё, и она наклонила голову на его плечо, чувствуя, как он перекинул ношу из одной руки в другую и свободной приобнял её за плечи.

– Ты когда-нибудь договоришься, – буркнула Диана, закатывая глаза.

Марина с Егором мягко рассмеялись, наблюдая, как Паша молнией забирает свой портфель со скамьи, выключает свет в гардеробчике и подлетает к своей девушке, уже на ходу поправляя капюшон и засовывая телефон в карман чёрных брюк.