Скажи

– А ты уже кушала? – спросила Марина, упираясь в подушку локтём и ставя подбородок на сжатый кулачок.

– Да, но если ты не хочешь ужинать одна, я могу посидеть с тобой, – улыбнулась она, и Марина тоже улыбнулась следом, растягивая губы. Отложила подушку и потянулась к маме, обнимая её за тонкую талию, опуская голову где-то между плечом и грудью женщины.

Кажется, ответ был ясен – она совсем не против компании.

Крупные кудри лезли в лицо и щекотали нос. Марина освободила одну руку, чтобы убрать объёмные волосы матери за спину, чувствуя, как её обнимают в ответ: две тонкие ладони легли на спину, мягко поглаживая, и эта нежная ласка отдалась теплом в груди, согревая и окончательно рассеивая тяжесть длинного дня.

От мамы слабо пахло её любимыми духами, и девушка невольно втянула в себя этот приятный запах, чтобы почувствовать ещё глубже, наполняя им лёгкие. Прикрыла глаза от ощущения, какое возникло, когда мама стала легко перебирать её волосы, и полностью погрузилась в нежность момента.

Именно объятий мамы порой не хватало, чтобы сбросить с себя все наваждения и тягости. Просто прижаться к груди, зарыться пальцами в крупные кудри, почувствовать ответное ласковое прикосновение – и понять: всё поправимо, всё можно решить, всё обязательно будет хорошо. Просто потому что есть поддержка в её лице – и, зная это, ты перестаёшь бояться или сомневаться. Действительно осознаёшь, что справишься. Не одна – тебя поддержит самый родной человек на планете. Подстрахует, приободрит, также легко погладив по волосам или мягко поцеловав в макушку, – и можно снова идти покорять весь мир.

– Я скоро буду брать билеты нам в Питер, – голос был приглушён, потому что мама говорила куда-то ей в волосы, но Марина услышала каждое произнесённое слово.

И ощутила, будто опора, на которой она прочно стояла, вдруг провалилась, и она рванула куда-то вниз, с практически запредельной скоростью. Не стоило переспрашивать, но она сделала это, слегка отстранившись, заглядывая маме в глаза.

– Что?

Мама словно бы удивилась, но одно мгновение – и взгляд снова потеплел.

– Ну, мы же едем праздновать Новый год к отцу?

Марина не сразу поняла, утверждение это было или вопрос, но всё равно неуверенно кивнула. Память услужливо подбросила воспоминание их последнего разговора на эту тему. Тогда ещё ничего не было решено точно, и девушка сделала вывод, что родители обсуждали это ещё и позже. Наверное, когда разговаривали вдвоём по телефону. И, видимо, решили не включать дочь в эту беседу, раз она никогда до этого не высказывала возражений насчёт поездки.

А она действительно не высказывала. Просто позабыла о ней напрочь – мысли уже давно не возвращались в эту сторону. Более того, девушка даже позволяла себе иногда помечтать о том, чтобы провести новогоднюю ночь с Егором.

Видимо, зря.

– Но ты ведь ещё не взяла их? – в собственном голосе слишком уж отчётливо слышалась надежда, и это покоробило Марину. Она закусила губу, всё наблюдая, как удивление множится в светло-голубых глазах женщины, но она продолжает тепло улыбаться.

– Ещё нет. А что такое?

– Просто, значит, пока я не буду никому говорить из своих. Скажу, как билеты будут на руках.

Марине не особо хотелось признаваться себе, но она действительно расстроилось, когда поняла, что ей придётся расстаться с Егором, Дианой и Пашей. Хоть и ненадолго. Однако девушка скучала и по отцу и всей душой желала встретиться с ним, а отпраздновать Новый год вместе, семьёй, было одной из самых закоренелых семейных традиций, поэтому её буквально разрывало на части от таких противоречивых эмоций, что бились внутри неё, напирая одна на другую.

Конечно, Марина не собиралась скрывать от друзей свою предстоящую поездку. Просто ещё ничего не было известно точно, поэтому она решила, что в том, чтобы рассказывать сейчас о чём-то, не было никакого смысла. К тому же, зачем расстраивать и себя, и остальных извечными размышлениями об отъезде, если до него ещё была целая куча времени?

Всё успеется.