Босиком по асфальту

— Ты сама ответила, Лиз. Потому что оно твое.

Саша улыбнулся, склонив голову набок, а я вдруг снова почувствовала, как во мне что-то тает. Тает и растекается. Саша — наглый манипулятор, прекрасный рассказчик. Он умеет подбирать такие слова, которые понравятся собеседнику. И я отлично понимала это, зачем-то позволяя ему тешить мое самолюбие.

Раз так хочет услышать — пожалуйста. Я вскинула подбородок, усмехаясь краешком рта.

— Хорошо.

Воскресенский улыбнулся в ответ — его порадовало мое согласие. А я вздохнула, все-таки чувствуя мелко бьющееся волнение под кожей. Мне было двадцать, когда стихотворение, которое я собиралась прочесть, появилось на свет.

Его даже вспоминать не пришлось. Строки возникали в голове сами собой, как будто складывались заново. Или словно зажигались, как свечи в темноте комнаты. Я всем сердцем любила это стихотворение. Уютное, живое, теплое. Оно дышало моими чувствами и искренностью. Состояло из них. Из них и из любви.

Это стихотворение было желтого цвета.

В той квартире пахло лимоном,

Не могу это все передать,

Терпкой мятой, слегка кардамоном…

Этот запах не мог не пленять.

По-мальчишески мне улыбнулся,

Приглашая присесть, помечтать

О прекрасных цветках незабудки,

Что положишь к любимой в кровать.

Рассказал мне, игриво-веселый,

Как ты будешь ее целовать.

И какой из тебя непутевый

Для кого-то получится зять.

Рассказал мне о первом свидании,