Юрий Олегович был взволнован и задавал один вопрос за другим, не давая Илье ответить.
– Она же обратилась к нему, вы знаете, – произнес Илья, точно это что-то могло объяснить.
– Оксана – она такая, знаешь… – Юрий Олегович мотнул головой, – не скажу, что с придурью, но специфическая особа. Я, правду сказать, и значения ее словам не придал, и вообще зря, наверное, к Мишке ее отправил. Просто Олеся… Что там с ней стряслось, с Оксаной-то?
Илья не знал, что на это отвечать. Слишком долго рассказывать и с чего начать? Какова степени осведомленности Юрия Олеговича в делах сына?
– Миша потом сам расскажет, ладно? Нам бы просто доехать поскорее.
– Поскорее – это можно. Как из города выберемся, еще прибавим. – Матвеев-старший помолчал и осторожно спросил: – Это ведь с вашими… особенными делами связано?
«Особенные дела. Вот, значит, как?» – подумал Илья и кивнул.
Юрий Олегович вздохнул.
– Прекратить бы вам это. Держаться подальше.
Это прозвучало то ли просительно, то ли досадливо. Илья знал, сколько пришлось пережить отцу Миши за последние несколько лет, сколько раз он видел сына на больничной койке, при смерти – и все из-за их «особенных дел»; понимал его тревогу и волнение, но все же чувствовал, что, помимо воли, начинает сердиться, и потому хотел правильно подобрать слова, чтобы не наговорить резкостей. Пока Илья медлил, неожиданно вмешался Митрофан.
– А вы, смотрю, думаете, от них зависит? Они решают – ввязываться или стороной обойти?
Матвеев-старший поглядел в салонное зеркало с таким изумлением, будто это заднее сиденье вдруг обрело голос, а не человек, который там был.
– Я не…
– Не верите. Это, небось, хотели сказать? Не верите во всякое такое? Сказки, выдумки, которые только в книжках и в кино бывают, а если человек нормальный, правильно живет, так с ним ничего не произойдет? А знаете, как моя бабка говорила?
«Бабка Митрофана, по всему видать, просто кладезь премудрости», – подумал Илья, глядя, как округляются глаза Юрия Олеговича, пока он слушает Митьку.
– Так вот она говорила, иногда ты охотишься на волка, а иной раз он – на тебя. И не всегда сразу заметишь разницу. Это я к тому, что человек иногда не выбирает. Порой выбирают за него, а ему как хочешь, так с этим и живи. Вот если я вам скажу, что в Петровской больнице нечисть в подвале видел своими глазами, а на своей собственной улице – ожившую покойницу, утопленницу, вы что скажете? Правильно, что мне лечиться надо. А я вам отвечу: радуйтесь, что с вами ничего наподобие этого не случилось. Вы счастливчик, вам повезло. А мне или вот Мише с Илюхой повезло меньше. Хотя это тоже как знать. Все на свете не просто так бывает. Значит, направление у них такое в жизни.
– Направление, – повторил Юрий Олегович, и Илье подумалось, что это на удивление точная формулировка. Не судьба, не рок, не карма или предназначение. Именно направление.
– А если направление знаешь, то идешь правильно и придешь, куда следует, не заплутаешь в жизни, как многие.
Закончив свою тираду, Митрофан отвернулся к окну. Юрий Олегович снова поглядел в зеркало – на сей раз во взгляде была задумчивость.
Между тем они уже успели выехать из города.