– Я молюсь об этом.
– Вот как?
– Я молюсь за тебя, – признался он, по-прежнему смущаясь. – Я всегда это делаю.
– Думаешь, твой бог хочет, чтобы Скёлль умер?
– Я думаю, что мой бог плачет по Инглаланду, – ответил он. – Думаю, что мой бог хочет мира.
– А Нортумбрия?
На миг мне показалось, что Осферт не вполне понимает, о чем я говорю, но потом он ощетинился:
– Бог хочет, чтобы христианами Нортумбрии правил христианский король. Одна вера, один язык, один народ.
– Значит, вы покорите нас? Заставите встать на колени?
Его губы тронула легкая улыбка.
– Есть и другой путь.
– Какой еще другой путь? – резко спросил я.
– Путь согласия и переговоров, – ответил он, не обращая внимания на мою ухмылку. – Тебе известно, что приуроченный к Пасхе витан состоится в Мерсии?
– Нет, я не знал.
– Это будет первый объединенный витан Мерсии, Восточной Англии и Уэссекса, – продолжил Осферт. – И принц Этельстан считает, что тебе стоит присутствовать на нем.
– Это и есть его послание?
– Да, оно самое.
Я ожидал услышать требование принести Этельстану присягу, хотя, по здравом размышлении, казалось маловероятным, чтобы принц поделился этой своей идеей с кем-то еще. Он решил вытащить упрямца на пасхальный витан, где сможет нажать на него лично. По крайней мере, таков был ход моих мыслей.
– А с какой стати мне туда отправляться? – огрызнулся я. – Ведь у меня отобрали владения в Уэссексе и Мерсии.
– Тебе следует спросить у самого принца Этельстана, – сказал Осферт. – Мне только поручено передать сообщение.