Война волка

Скёлль поджидал их в узком ущелье, его воины спрятались позади обоих гребней, а когда всадники сына оказались в самой середине долины, ульфхеднар напали. Они ринулись вниз по склонам – люди в серых плащах, серых кольчугах и на серых конях, – и у крошечного отряда Утреда не было ни единого шанса. Описывая разыгравшуюся сцену, он морщился, как от боли.

– И ты не подумал выслать разведчиков проверить возвышенности? – с укором спросил я.

– Я поверил нашим проводникам. А они утверждали, что Скёлль и большинство его воинов ушли на юг.

– Господин, они были очень убедительны, – пришел на выручку верный Редбад.

– Я опасался, что дозорные, оставленные в Хеабурге, могут заметить разведчиков на высоких местах, – продолжил сын. – А мне хотелось подкрасться тихо.

– И ваши проводники оказались людьми Скёлля, – завершил я.

Утред кивнул:

– Они побежали вверх по склону и примкнули к нападавшим.

До какой-то степени я понимал, почему мой сын поддался обману. Будь предатели датчанами или норвежцами, он вел бы себя более осторожно, но христиане-саксы казались ему естественными союзниками. Однако Скёлль определенно подкупил тех шестерых, и это служило лишним доказательством ловкости вожака ульфхеднар. Молва гласила, что Скёлль ненавидит христиан и находит удовольствие в убийстве священников, но он явно умел также располагать их к себе и использовать в своих целях.

Сыну удалось спастись только благодаря тому, что Скёлль на миг запоздал с атакой. Ульфхеднар отчаянно скатились со склонов долины, но вместо того, чтобы ударить по голове колонны Утреда, рассекли ее пополам. У бывших в хвосте не осталось ни единого шанса, а вот сын и прочие уцелевшие помчались во весь опор вперед. За ними гнались, разумеется, и во время дикой скачки наши потеряли еще двоих, но кони в Беббанбурге добрые, это их и спасло.

Вернулся он побитым, и мне ли было не знать, что горечь поражения стократ усиливает ужасная необходимость сообщить женщинам и детям о гибели их мужей и отцов. Я ощущал стыд Утреда. Он переживал, что так легко поддался на обман и принял глупое решение идти по чужой земле без разведчиков. Враг унизил его. Самое главное, сына страшила возможность утратить доверие моих воинов.

Христианам нравится мечтать об идеальном мире – месте, где нет войн, мечи перекованы на орала, а лев – уж каким бы ни был этот зверь – спит с ягненком. Это мечта. Война была, есть и будет. И пока кто-то желает жены ближнего своего, земли ближнего своего, скота ближнего своего или его серебра, до тех пор будет война. И пока священник учит, что его бог единственный или лучше всех прочих, до тех пор будет война. Король Альфред, любивший мир, потому как мир способствует молитве, образованию и процветанию, тем не менее стремился отобрать удерживаемые данами владения и искоренить почитание старых богов. Он предпочел бы сделать это при помощи убеждения, но как убедить данов отречься от своей земли, своих правителей и веры? Только мечом. И вот миролюбивый Альфред перековывал орала на мечи, собирал армии и шел исполнять христианский долг, обращая врагов в новую религию.

И покуда ведутся войны, до тех пор будут существовать полководцы. Вожди. Что делает человека вождем? Успех. Воину нужна победа, серебро и земли. Он ждет, что его предводитель даст ему все это. Мой сын – неплохой воин. Я горжусь им, и после моей смерти он будет править Беббанбургом, а его сын наследует ему. Но чтобы удерживать крепость, нужны люди, которые верят в своего вождя. Дружинники, которые пойдут за ним в предвкушении победы. Одно поражение от Скёлля еще не означало конец репутации Утреда Младшего, но теперь ему требовалась победа, способная доказать воинам, что он вождь, который сможет дать им такие нужные земли, серебро и скот.

Самое легкое средство обеспечить ему этот успех – послать его на север, в шотландские земли, на поиски добычи, но пока Скёлль угрожал Нортумбрии, последнее, чего я хотел, – это злить скоттов. Каждому врагу свой черед – вот разумное решение. Кроме того, я предполагал, что войны нам ждать недолго, и Утреду Младшему еще представится шанс отличиться.

Но если предводитель держится на успехе, продолжал размышлять я, то как удается выживать Скёллю? Он потерял свои владения в Ирландии и бежал через море на восток. Он повел людей через Нортумбрию, прорвался в ворота Эофервика и был побит. Затем преследовал меня по пути на юг, к Мамесестеру, но отказался принять битву и предпочел отступить. Ничто из этого не отнесешь к успеху. Ему удалось захватить какое-то количество скота и рабов, но потери были куда больше выигрыша, и тем не менее, насколько я мог судить, его власть прочна. Северяне славятся тем, что покидают невезучих вождей, их преданность рассеивается вместе с поражениями их предводителя, однако репутация Скёлля только крепла. Люди боялись его и боялись его ульфхеднар, но страх имеет мало силы против поражения, а Скёлль потерпел поражение. Тем не менее его люди не разбежались. Совсем напротив – все новые сторонники приносили ему присягу.

– Это все проклятый колдун, – предположил Финан.

Определенно в этом и заключался ответ. Снорри страшились так, что даже неудачи Скёлля не могли поколебать веру людей в его конечный успех. В распоряжении Скёлля находился чародей, способный видеть слепыми очами будущее и, используя эти же пустые глазницы, убивать человека издалека. Я боялся его! Люди толковали о мече Скёлля, Грайфанге, но настоящим его оружием был Снорри. Именно слава колдуна убеждала все большее количество ярлов вывешивать знамя Скёлля с оскалившимся волком над крышами своих усадеб, она приводила к нему новые корабли с беглецами из Ирландии и островов к западу от Шотландии, готовыми присягнуть на верность. Власть его росла, и каждое донесение порождало во мне досаду, что мы не можем выступить раньше. Сначала ходил слух, будто под рукой у Скёлля пятьсот воинов, через неделю их число выросло до семисот, а ни я, ни Сигтригр не знали, правда ли это, и, более того, мы не знали, где его искать.

– Хеабург, – с досадой твердил я. – Может, никакого Хеабурга и не существует вовсе!

Однако разведчики Сигтригра тоже слышали это название. Похоже, Хеабург все-таки существовал, но где? Мне начало казаться, что слухи правдивы и ужасный колдун Скёлля и впрямь обладает способностью скрывать от чужих глаз крепость ярла. Я был уже близок к отчаянию, как тайна вдруг разрешилась самым неожиданным образом. Произошло это в тот день, когда в Беббанбург пришло послание. Письмо из Сестера, от Этельстана Сигтригру, а тот в свою очередь переслал его мне. Доставил его отец Свитред, духовник Этельстана. Сопровождали его шесть мерсийских воинов и молоденький поп, явно боявшийся строгого взгляда и злого языка Свитреда.

– Мы уполномочены убедиться, что король Сигтригр исполняет взятые на себя в Тамвеортине обязательства, – высокопарно заявил Свитред. – Нам поручили также передать королю послание. – Он передал мне письмо, но не дал времени ознакомиться с ним, сразу продолжив: – Согласно условиям договора, король Сигтригр обещал защищать христиан на территории своего королевства.