Но нашлись и позитивные обстоятельства. Убичини продолжает:
Хотя евреи и вырождаются интеллектуально, по своей вине поставив себя в низший ранг подчиненных Порте наций, они компенсируют этот ущерб экономическими и моральными добродетелями, которые ставят их значительно выше христиан. Нет общины, столь же хорошо руководимой. Редко можно услышать, что еврей отступился от веры. Их мораль строга, среди них никогда не бывает скандалов. Нет даже каких-либо злоупотреблений, кроме, возможно, порожденных абсолютным всемогуществом раввинов… Свары и скандалы, столь обычные у греков и армян, симония, вымогательство, пьянство, мошенничество, кражи, убийства среди евреев неизвестны.
Однако и похвалы не столь уж безудержны. Автор далее пишет о последствиях ранних браков и высокой рождаемости, сокрушается, что евреи привыкли жить в грязи, которой, по его словам, «у турецких евреев более, чем у всех прочих, кроме, возможно, польских».
Нарисованная Убичини картина жалкого и униженного положения османских евреев, а также презрение, порой весьма оскорбительное, с которым о них говорят, в полной мере подтверждается другими европейскими путешественниками начала и середины XIX века. В некотором смысле контраст между этими текстами и наблюдениями европейских путешественников XVI и XVII веков в Турции отражает изменения не столько в османских условиях, сколько в европейских ожиданиях. Для гостей из Европы эпохи Возрождения, особенно с немецких земель и Пиренейского полуострова, степень свободы, которой пользовались османские евреи, и достигнутого ими достатка, должно быть, казалась изрядной и даже чрезмерной. Визитеры же из Европы XIX века — практически отовсюду, кроме Российской империи — имели другие стандарты обращения с религиозными и этническими меньшинствами и часто были шокированы, обнаружив, что османское отношение к евреям и другим группам оказывается ниже недавно установленных норм Запада. Но, даже учитывая эти изменения в восприятии со стороны европейских наблюдателей, не остается никаких сомнений в том, что между блеском XVI и упадком начала XIX века евреи Османской империи переживали плохие времена.
В какой-то мере это стало результатом ослабления Османской империи и исламского мира в целом, как в военно-политической мощи, так и в культурной сфере. Однако упадок евреев Ближнего Востока нельзя полностью объяснить изменениями в исламской культуре и ослаблением османской силы. Еврейский упадок в исламском мире шел масштабнее и быстрее, чем у самих мусульман и даже чем у других немусульманских меньшинств под мусульманским правлением. Возникает вопрос: почему?
Симптомы упадка у еврейских общин под мусульманским правлением вполне очевидны: рост сегрегации и закат терпимости, сокращение взаимодействия с другими религиозными группами, обострение нищеты — материальной и интеллектуальной. В дни своего величия Османы остановили и на какое-то время обратили вспять процесс, начавшийся до их появления. Было время, когда благодаря, с одной стороны, османской политике по отношению к евреям, а с другой — благотворным последствиям иммиграции, османская еврейская община получила новые навыки и знания, бесценные и для османского государства. Но интерлюдия была сравнительно короткой, и после нее на фоне упадка самих Османов, но гораздо быстрее, возобновился спад еврейских общин.
Ниже мы рассмотрим причины этого процесса, связанные с собственно еврейскими факторами. Некоторые из них можно выявить легко. Безусловно, к таким относится то обстоятельство, что иммиграция из Европы иссякла. В XV и XVI веках наблюдался массовый приток европейских евреев, четко задокументированный в османских архивах. Его последствия проявлялись во всех аспектах еврейской, а подчас и османской жизни. Еврейские общины Османской империи в XV и XVI веках были обязаны своим возвышением и процветанием контактам с Европой, а также тем преимуществам и выгодам, которые эти контакты им давали. Когда иммиграция из Европы прекратилась и контакт с Европой прервался, навыки, ранее служившие евреям и их турецким хозяевам, были утрачены, и евреи перестали предлагать что-то особенное или полезное. На турецких землях евреи все еще говорили по-испански, но писали еврейскими буквами и забыли латинский алфавит. Их язык был уже не испанским, а еврейско-испанским, и более не служил связующим звеном с христианством. К началу XVII века еврей в письме к английскому консулу в Алеппо обратился к нему на еврейско-испанском языке, то есть на испанском еврейскими буквами, видимо, в надежде, что у консула найдется какой-нибудь служащий-еврей, чтобы это прочесть43. Тот факт, что в то время еврейский купец не только не мог обратиться к английскому консулу на западном языке, но даже написать такими буквами, чтобы тот мог прочесть, показывает разительность перемен, произошедших за сто лет, и выявляет их глубину. Этот навык, знание западного языка и, как следствие, контакт с Европой, имел жизненно важное значение для статуса немусульманской общины в Османской империи.
По мнению Убичини, положение ухудшалось тем, что упадок евреев сопровождался упрочением других меньшинств, которые осваивали утраченные евреями навыки.
Османам требовались помощники с западными связями. Поначалу они опирались на выходцев из Европы, каких-то перебежчиков и авантюристов, а также на большое число евреев и других беженцев. Когда поток из Европы иссяк, они нашли замену среди своих подданных. На смену перемещению евреев из Европы в Турцию пришло движение османских христиан из Турции в Европу. Греки, а затем и другие османские христиане все чаще отправляли своих сыновей в Европу, чтобы те получили образование и таким образом приобрели навыки и связи, которыми обладали ранее и теперь утратили евреи. Христиане в конкуренции с евреями за служение Османам имели множество преимуществ: численное — их было гораздо больше, чем евреев; образовательное — в том, что они, в отличие от евреев, отправляли своих детей в христианские школы, а часто и в европейские университеты; и конфессиональное — покровительство как со стороны их церквей, чего не хватало евреям, так и со стороны христианской Европы, которая, естественно, склонялась к османским христианам, а никак не к евреям.
После смерти финансиста Йосефа Наси в 1579 году ни один еврей не достиг таких ослепительных и опасных высот в Османском государстве. Возможно, эпизодически кое-где евреи могли иметь некоторое влияние. Главным образом это были представители двух профессий: еврейские врачи, консультировавшие высокопоставленных пациентов, наряду с вопросами самочувствия, также и в вопросах политики, и династия замечательных еврейских женщин, называемых греческим термином
Некоторое время евреи продолжали играть определенную роль в торговле. Им, например, был выгоден перевод торговли из Венеции, с ее обычными ограничениями для них, в Ливорно, где проводилась более открытая коммерческая политика. Действительно, некоторые евреи Ливорно поселились на османских землях, и, таким образом, османские евреи в некоторой степени восстановили когда-то потерянную личную связь с Европой45.
Но время работало против них. Еврейская доля в международной торговле империи сократилась в XVII веке и практически закончилась в XVIII. Евреям, находившимся в меньшинстве и в худшем положении по сравнению с их соотечественниками-христианами, теперь предстояло испытать на себе растущую силу христианства. У христиан было много друзей в Европе; у евреев мало. У христиан имелись корабли, у евреев — нет. И прежде всего христиане рассчитывали на поддержку, тогда как евреев ожидала недоброжелательность европейских торговцев, а к этому времени решающими стали предпочтения европейских христиан, а не турок-мусульман.
Два случая, оба из Египта, могут служить иллюстрациями происшедших изменений. В 1697 году александрийский еврей, именуемый Ясиф Аль-Йахуди в арабских хрониках и Леон Зафир в европейских документах, был вызван в Стамбул, где представил план организационных и финансовых мер для исправления ситуации в денежной сфере Египта. Ясиф, занимавший важную должность директора Александрийской таможни и интенданта монетного двора, предложил новую валюту взамен обесценившихся монет, находящихся в обращении, а также пакет налогов и таможенных сборов. Его предложения были приняты правительством султана; но они вызвали такое противодействие, когда он по возвращении в Египет попытался применить их, что османский наместник под угрозой отставки был вынужден выдать его мятежникам. Ясифа заключили в тюрьму, затем там убили, а тело протащили по улицам и публично сожгли при общем ликовании46.
Ясиф пострадал как сборщик налогов, а не как еврей, и положение общины в целом, казалось бы, не поколебалось. Падение еще одного еврейского налогового чиновника семьдесят лет спустя явило совсем другой результат. В 1768 году Исхак Аль-Йахуди, глава таможни Булака, речного порта Каира, был арестован, оштрафован на 40 000 золотых монет и предан смерти. Этот случай отличается от предыдущего в трех важных отношениях. Не происходило никакого непосредственного протеста «снизу»; арест и казнь стали не ответом на требование народа, а были совершены по приказу правителя; и, самое главное, падение Исхака положило начало разительным переменам к худшему в положении евреев Египта47.
В Египте XVIII века, как и в других похожих обществах, государственная служба являлась самым надежным путем к экономической самореализации. Благодаря своему положению в таможне, на монетном дворе и в налоговых откупах евреи на османских землях сохранили позиции в международной торговле — обычно как посредники, иногда как доверители. Многие неплохо зарабатывали себе на жизнь; некоторые очень разбогатели и даже выступали в качестве банкиров, предоставляя кредиты иностранным купцам, а также правительственным учреждениям и чиновникам.
Падение Исхака Аль-Йахуди положило конец всему этому в Египте. Через несколько месяцев его пост занял не другой еврей, как происходило раньше, а католик-сириец, и вскоре члены этой общины вытеснили евреев из всей египетской таможенной администрации. Католики-сирийцы, не так давно утвердившиеся в Египте, уже бросали вызов евреям в контроле над прибыльными сферами. Опираясь на поддержку Франции, самой важной тогда европейской державы для Египта, они смогли обеспечить себе эффективную защиту и правовой иммунитет. Евреи же, большинство которых были османскими подданными, поддерживали связь с теряющей влияние Венецией.
Утрата опоры в правительстве привела к быстрому упадку еврейской общины. Французский консул в Александрии сообщил, что потеря таможенного управления «полностью разрушила еврейский народ», а должность третьего драгомана, официального переводчика, участвующего также и в подготовке документов во французском консульстве, до сих пор закрепленная за евреем в знак признания еврейского влияния в администрации, отныне и впредь будет предоставляться христианину.
То, что произошло в Египте, имело место и в других провинциях империи, где христиане при европейской поддержке вытесняли евреев. Английская Левантийская компания, например, запретила евреям не только вступать в нее в качестве членов, но и работать в ней драгоманами в Леванте48; отношение других западных торговцев и торговых организаций было ненамного благожелательнее. Евреи обычно служили агентами или посредниками османских чиновников; христиане работали на иностранных торговцев и посланников. Упадок евреев и подъем христиан — такая формулировка точно отражает изменения в соотношении сил.
Возможно, важнейшей причиной еврейской апатии была деятельность Шабтая Цви (1626–1676) и ее последствия49. Лжемессия из Измира возглавил необычайно бурное мессианское движение среди евреев Османской империи. Он пробудил огромные надежды, но закончил свою карьеру унизительным крахом. Турецкие власти поставили его перед выбором: мученическая смерть или обращение в ислам — и «мессия» выбрал обращение, став мелким функционером во дворце султана. Некоторые его страстные последователи усмотрели в этом часть его миссии и добровольно последовали за ним в ислам. Они хранили свои верования и ритуалы в тайне и до сих пор существуют отдельной группой, известной как
История с Шабтаем Цви оказала разрушительное воздействие на еврейские общины Османской империи. Им осталось двойное наследие: разочарование, граничащее с отчаянием, и беспрецедентное усиление раввинской власти. У евреев не было церкви, но в раввинате они имели своего рода церковную власть, хотя и без компенсирующих преимуществ в виде властной системы и покровительства.
ebooksa