Евреи ислама

Евреи также работали на монетных дворах, занимаясь технической стороной чеканки монет, а также административными и финансовыми вопросами. Иногда они руководили решением более крупных валютных проблем, связанных с поставкой, контролем, а иногда и отзывом денежной единицы.

Довольно быстро еврейские купцы из Салоник установили особые отношения с янычарским корпусом. У янычар был функционер с титулом оджак базиргани, купец корпуса, который выступал в качестве своего рода частного предпринимателя-квартирмейстера. Его задача состояла в организации снабжения янычар, и, как и многое в Османской империи, эта должность и ее функции переходили по наследству. Так, она стала наследственной должностью небольшой группы еврейских семей в Стамбуле и Салониках, и это продолжалось вплоть до упразднения корпуса янычар в 1826 году. Большая часть униформы янычар поставлялась еврейскими текстильщиками из Салоник. По свидетельствам османских бухгалтерских книг, количество шерстяной ткани, поставленной государственному агенту по закупкам в Салониках, выросло с 96 000 локтей (61 280 метров) в начале XVI века до 280 000 локтей (178 733 метра) к концу века³³.

Еврейско-янычарские отношения не ограничивались Стамбулом и Салониками. Такая модель повторяется и в ряде провинциальных городов, где тоже существовали аналогичные договоренности между квартирмейстерами янычар и еврейскими купцами и финансистами.

Особое значение в османских провинциях имели «деловые люди» местного паши. Паша, получивший назначение в провинцию, покидая Стамбул, обычно уже имел при себе «делового человека», которому предстояло вести малознакомые новоиспеченному наместнику дела, подчас выходившие за рамки компетенции любого уважающего себя паши. Некоторые из этих «деловых людей», сопровождавших пашей в их провинции, были сефардскими евреями. Общины испаноязычных евреев из столицы возникли в таких местах, как Дамаск, Каир и Багдад. Они пришли в первую очередь в свите посланных править этими городами османских пашей и присоединились к небольшим группам местных евреев, занятых на государственной службе.

Позднее, когда управление провинциями становилось автономным или даже наследственным, еврейские купцы и финансисты иногда выполняли такие же функции, как и «деловые люди» для местных правителей, пашей и других. Знаменитая семья Фархи из Дамаска, например, приобрела известность в XVIII веке в качестве финансовых советников различных автономных правителей Сирии. Евреи также служили посредниками или представителями европейских торговцев, но это происходило нечасто. Более обычным было, чтобы европейцам служили местные христиане, а евреи — туркам.

Еще один возможный вклад новоприбывших из Европы евреев для их новых хозяев связан с военным делом. Ни турецкие, ни еврейские источники об этом не говорят, да и на первый взгляд трудно ожидать, чтобы евреи — весьма невоинственный элемент в Европе эпохи Возрождения — могли бы многое предложить. Тем не менее они, похоже, обладали некоторыми навыками в вооружении и связанных с ним технологиях, и европейские христианские путешественники того времени с горечью говорят о победах Турции и последующем упадке христианского мира в результате передачи военных технологий. Так, известный путешественник Никола Николе, посетивший Турцию в 1551 году, пишет о марранах, «не так давно изгнанных из Испании и Португалии, которые, во вред и урон христианству, научили турок разным военным изобретениям и умениям в области техники, таким как изготовление пушек, аркебуз, пороха, пушечных ядер и другого оружия»³⁴.

Испанский гость несколько лет спустя пишет примерно то же самое: «Здесь, в Константинополе, есть множество евреев, потомков тех, кого Его Католическое величество дон Фердинанд приказал изгнать из Испании, и было бы угодно Богу, чтобы они утонули в море на пути сюда! Ибо они учат наших врагов тому, что знают о самом грозном вооружении, как, например, о бронзовых пушках и кремневых замках»³⁵. Эти и подобные заявления других путешественников, обвиняющих евреев в инструктаже турок по установке полевых орудий, вероятно, преувеличивают вклад евреев в навык, в котором турки уже были весьма опытны, и, несомненно, отражают взгляды озабоченных, а также враждебных наблюдателей. Однако роль евреев в передаче знаний в области оружия, как и в области книгопечатания и медицины, возможно, была довольно заметной.

Очевидно важен вопрос о турецком отношения к евреям. Какие чувства испытывали к ним турки, каким они видели место евреев в жизни Османской империи? Еврейские свидетельства о турецком поведении и отношении к ним почти единогласно благоприятны. Возможно, самое раннее высказывание на эту тему содержится в известном «Послании из Эдирне», вероятно, написанном в первой половине XV века. Автор называет себя французским евреем, родившимся в Германии и поселившимся в Эдирне. В письме он призывает единоверцев оставить мучения, которые они испытывают в христианском мире, и искать безопасности и процветания в Турции:

Я слышал о страданиях более горьких, чем смерть, постигших наших братьев в Германии, — о тиранических законах, насильственных крещениях и изгнаниях, которые происходят ежедневно. Мне говорят, что, когда они бегут из одного места, их ждет еще более тяжелая участь в другом <…> со всех сторон я узнаю о страданиях души и мучениях тела; о ежедневных преследованиях со стороны беспощадных угнетателей. Священники и монахи — лживые проповедники, вот кто они такие — восстают на несчастный народ Божий <…> по этой причине приняли они закон, согласно которому каждый еврей, найденный на христианском корабле, направляющемся на Восток, должен быть брошен в море. Увы! Сколь злобно угнетается народ Божий в Германии, сколь печально, что иссякли их силы! Их гонят из одного места в другое и преследуют до самой смерти <…> Братья и учителя, друзья и знакомцы! Я, Ицхак Царфати, хоть и из Франции предки мои, но родился в Германии и сидел у ног уважаемых учителей. Я объявляю вам, что Турция — это страна, в которой нет недостатка ни в чем, и где, если пожелаете, будет вам хорошо. Путь к Святой земле открыт для вас через Турцию. Не лучше ли вам пребывать под мусульманами, чем под христианами? Здесь каждый может жить в мире под своей виноградной лозой и смоковницей. Здесь позволено вам носить самые драгоценные одежды, а в христианском мире, напротив, не смеете вы даже одеть своих детей в красное или синее, по нашему вкусу, не подвергая их оскорблению быть избитыми до черноты и синевы или отколоченными до зелени и красноты, и потому вы обречены ходить в жалкой одежде унылых цветов… и теперь, видя это все, о Израиль, почему ты спишь? Встань! И оставь эту проклятую землю навеки!³⁶

Более чем столетие спустя сходную точку зрения выражает португальский еврей Шмуэль Уске в своей знаменитой книге «Утешение в бедствиях Израиля». Уске излагает эти утешения в двух аспектах: человеческом и Божественном. Среди человеческих утешений «самое значимое — великая Турция; она широкое и просторное море, которое Бог отверз жезлом милости Своей, как отверз Он Красное море при исходе нашем… здесь врата свободы всегда распахнуты для соблюдения иудейской религии»³⁷. Последнее, должно быть, оказалось великим сюрпризом для путешественника из Португалии XVI в[43].

Разумеется, немало европейских евреев нашли убежище в Турции, и некоторые из них, в XV и еще более в XVI веке, достигли высокого положения. Среди них были знаменитая донья Грация Мендес и ее племянник Жоао Мигес, более известный как дон Йосеф Наси. Португальские марраны, они основали международный банковский и торговый дом, который некоторое время, в третьей четверти XVI века, играл определенную роль в делах империи. Именно благодаря влиянию таких деятелей султаны время от времени были готовы предоставить защиту не только евреям в своих собственных владениях, но даже своим еврейским подданным и ставленникам за рубежом. Примечательным примером может служить анконский инцидент 1556 года. Морской порт Анкона, принадлежавший Папской области, являлся важным центром восточной торговли и притягивал бывших марранов, которые теперь открыто вернулись к иудаизму. Папа Павел IV, реорганизовавший инквизицию и придавший ей новую воинственность, счел это нетерпимым. Евреи были арестованы, их имущество конфисковано, и было объявлено, что они поплатятся жизнью, если не покаются и не вернутся в лоно христианства. Только прямое вмешательство султана Сулеймана обеспечило отсрочку решения³⁸ — да и то лишь для тех, кто приехал из Турции и мог таким образом претендовать на турецкую защиту. Прочие обвиняемые, те, кто никогда не покидали христианского мира и отказались отречься от вновь обретенного иудаизма, были сожжены на костре.

В целом терпимое отношение Турции к неверным не являлось все же столь теплым и радушным, как это отражено в самых восторженных панегириках. Турецкие документы конца XVI, XVII и XVIII веков свидетельствуют, что время от времени среди мусульманского населения и улемов росло недовольство тем, что воспринималось как чрезмерная свобода или попустительство немусульманским общинам, и порой султаны находили необходимым или правильным возобновить или подтвердить ограничения, налагаемые cвященным законом на зимми, включая евреев. Так, мы находим приказы, напоминающие зимми о запрете ездить на лошадях, владеть рабами или продавать вино; и есть предписания разрушить места поклонения, возведенные без надлежащего разрешения³⁹. Даже свобода в выборе одежды, упомянутая автором из Эдирне как одна из достопримечательностей Турции, уступила место ужесточению в соблюдении шариатских правил, особенно в провинциях. Но столь жесткие предписания, пусть даже эпизодические и реализуемые не в полной мере, имели место, по крайней мере какой-то период, и в столице. Английский путешественник в письме из Стамбула от 30 марта 1600 года замечает: «Объявлено в городе, что ни евреям, ни грекам не дозволено носить одежду или чакшире [особого рода брюки] из тканей тонкой выделки, но сему, я полагаю, не долго быть соблюдаемым». Примерно столетие спустя французский гость обнаружил в городе несколько иную ситуацию: «…У подданных великого синьора, христиан или иудеев, они [их обувь] либо красные, либо фиолетовые, либо черные. Этот порядок столь хорошо налажен и соблюдается с такой пунктуальностью, что сразу можно понять, какой кто религии — по ногам и голове»⁴⁰.

Иногда волны враждебности к зимми были вызваны политическими событиями — нападением европейских держав, восстанием или подрывной деятельностью христианских подданных. Иногда они возникали из тривиальных местных инцидентов, как, например, споры по поводу занятия (с одобрения правительства) немусульманами принадлежащих государству домов во время переселения жителей города Мехмедом Завоевателем. Однако эти проблемы, похоже, гораздо больше затронули христиан, чем евреев. Даже когда турецкое отношение к евреям было отрицательным, оно выражалось зачастую в презрительности, а не враждебности, и, похоже, не причиняло особого вреда евреям до XVII века и после.

Одной из причин благополучия евреев при Османской империи было то, что они рассматривались как элемент полезный, продуктивный и используемый в имперской политике. Большинство учебников еврейской истории рассказывают, что после изгнания евреев из Испании турецкий султан милостиво разрешил им укрыться в Турции. «Милостиво», возможно, не совсем точное слово. Евреям не просто разрешалось селиться на османских землях, их поощряли, помогали, иногда даже принуждали. Методы, используемые для направления еврейских поселенцев в конкретные места, варьировались от принудительной депортации до региональных налоговых льгот. Как уже отмечалось, система сюргюна часто применялась для расселения евреев там, где это считалось желательным в интересах империи. Османы принимали еврейских беженцев, к тому же нередко предоставляли им транспорт и решали, куда тем следовать.

У Османов имелись вполне определенные и конкретные основания для таких действий. В широком смысле евреи в Османской империи в XV и XVI веках, а отчасти и впоследствии, не конкурировали с турками, а восполняли социальный дефицит. Турецкие правящие элиты сохранили за собой правительственную, религиозную и военную деятельность. Они также косвенно занимались рядом экономических предприятий, в частности морскими перевозками, мелиорацией сельского хозяйства и торговлей под поручительство. Были, однако, и другие сферы, главным образом экономические, в которые они не хотели или не могли вникать, либо, что, возможно, самое главное, считали подобные занятия унизительными для себя. В позднеосманские времена у евреев сложился своего рода симбиоз с турками, которые нуждались в их услугах и предпочитали их конкурентам. Конкурентами выступали в основном христиане — сперва греки и итальянцы, позже еще и арабоязычные христиане из Леванта и, наконец, во все большей степени армяне.

С турецкой точки зрения евреи, особенно выходцы из Европы, имели ряд преимуществ. Некоторые из них принесли столь необходимый капитал, помогающий облегчить хронический финансовый кризис османского правительства, а также полезные знания о Европе. В качестве культурного вклада уже упоминались печать и медицина. К ним, возможно, следует добавить опыт обращения с артиллерийским и навигационным оборудованием, важным для ведения войны на суше и на море. Знание европейских дел и относительная свобода от европейских обязательств позволили евреям какое-то время играть определенную роль во внешних отношениях Османской империи в качестве советников по связям с европейскими державами. Они были экономически продуктивным и доходным элементом населения. Кроме того, с турецкой точки зрения, имели большое преимущество, не будучи христианами и, следовательно, не подпадая под подозрение в предательских симпатиях к главному врагу османов — к христианской Европе.

Записи 1681 года, оставленные французским капуцином, побывавшим в Турции, дают нам некоторое представление о том, насколько положение там евреев поразило европейского гостя-христианина:

Они [евреи] столь искусны и трудолюбивы, что оказались нужны всем. Среди турок и иностранных купцов нет такого значительного семейства, у которого не состоял бы на службе еврей, чтобы оценить товар и определить его качество, служить переводчиком или давать советы обо всем происходящем. Они могут рассказать точно и подробно обо всем, что есть в городе, у кого есть, какого качества и в каком количестве, будь то продажа или обмен, да так, что только от них можно получить ясное представление по торговым делам. Другие восточные нации — греки, армяне и прочие — таланта этого не имеют и сравниться с ними в их навыках не могут; вот и приходится торговцам использовать евреев, какое бы отвращение к ним они ни испытывали⁴¹.

Об изменении положения османских евреев к худшему в дальнейшем можно судить, сравнив приведенный отрывок с другим — автора XIX века Убичини:

Мало-помалу, однако, вкус к образованию и книгам у евреев Турции был утрачен. Когда греки, следуя их примеру, стали изучать европейские языки, страх оказаться вытесненными, вместо того чтобы подстегнуть, поразил их своего рода апатией, и они вскоре утратили свои должности переводчиков и другие прибыльные службы, которые исполняли в Высокой Порте и в канцеляриях. Позже даже скромные места, которые они сохранили, будь то в таможне или финансах Империи или в домах пашей, были отняты у них армянами. В то время как другие общины, христианские и мусульманские, все более и более осваивали языки и дела Европы, они так и не двигались с места, с явным безразличием взирая на то, как их богатства переходят в руки соперников.