День, который никогда не настанет

— Получается, — заговорил Пол, — Банни узнаёт правду, обличает Дункана и после этого исчезает?

— Ну, он еще заходит в паб «О’Хэйган», где Тара, хозяйка заведения, видит его в отличном настроении. Он оставляет мне послание на голосовой почте и после этого…

— …исчезает. Думаешь, к этому имеет отношение Дункан?

Бриджит покачала головой.

— Если честно, не уверена. Он, конечно, подлая тварь, которая заслуживает любого наказания, но я не могу представить, чтобы он убил Банни.

— Может, он и его накачал наркотиками? — предположил Пол.

— Он, конечно, на такое способен, но, опять же, Тара сказала, что Банни был в полном порядке, когда уходил. Думаю, там бы заметили, если бы его уносили.

Пол побарабанил пальцами по столу и взглянул в окно.

— Может, Дункан каким-то образом устроил засаду? Напал без предупреждения?

— Этот мелкий говнюк боится собственной тени. Я не вижу ни малейшего шанса, чтобы он выступил против Банни Макгэрри…

— …и победил, — договорил Пол. — Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но разве прыжок Банни со скалы кажется более вероятным?

— Нет, — сдалась Бриджит.

— Он не из этих… — сказал Пол.

Но Бриджит вдруг вспомнились слова Джонни Каннинга: «В определенных обстоятельствах на такое способен кто угодно».

Глава тридцать четвертая

Детектив-суперинтендант Бернс молча сидела в углу мобильного вагончика, который использовался в качестве командного пункта полицейских сил, расставленных вокруг «Ковчега». Внутри пахло несвежими носками и протухшим чаем, а коричневое пятно на потолке свидетельствовало о протекающей крыше.

Формулировки, само собой, использовались самые осторожные. Помощник комиссара Шарп был привлечен для «оказания помощи в расследовании». Бернс ни в коем случае не отстраняли. Такова была официальная позиция. На деле же, как только Шарп вошел во временное помещение штаба, она мгновенно потеряла власть. Всем стало ясно, что теперь командует он. Возможно, они бы предпочли, чтобы Бернс сама подала в отставку, но она не собиралась этого делать — по крайней мере, не в самый разгар расследования. Она пыталась отстоять свою точку зрения, понимая, что это уже бесполезно. Бернс не была знакома с Бернардом «Банни» Макгэрри, но насколько вероятно, что бывший многоопытный полицейский оставил отпечатки пальцев на записке, прикрепленной к телу жертвы? Это же абсолютный непрофессионализм. Шарп сходу отверг ее мнение. По словам помощника комиссара, Макгэрри был закоренелым психопатом с богатым опытом насилия. Всем известно, что он выбросил предшественника Шарпа из окна (про себя Бернс отметила, что Шарпу следовало бы проявить благодарность за то, что для него расчистили местечко).

Словом, они хотели как можно скорее найти Макгэрри, и с этим она не могла не согласиться. Правда, каковы на это шансы, учитывая, что Макгэрри объявили в розыск десять дней назад, а его машину нашли недалеко от популярного места для самоубийств?

Облеченные властью лица выдвинули теорию: Макгэрри поддался вспышке убийственной ярости, после чего решил, что не имеет права жить дальше. Он захотел покинуть этот бренный мир в сиянии мстительной славы. Отпечаток пальца был намеренно оставлен на месте преступления в качестве подписи. Он стал «отрядом самоубийц» из одного человека, исполнившим волю преподобного Фрэнкса. Бернс заметила, что этот «глубокий» психологический портрет написан «левой ногой на салфетке», чтобы связать между собой сразу все неудобные факты. Пустяк, что Фрэнкс никогда не призывал ни к чему, кроме мирного протеста. Теперь он стал подозреваемым, чьи телефонные звонки доказывали, что он поддерживал связь с Макгэрри, а значит, его нужно срочно допросить. Но они не могли потребовать его допроса, опасаясь вызвать подозрения. Проще всего было прикрыть это выданным в Германии ордером на арест Энди Уотса да тем нападением на полицейского, которое совершил неизвестный (кодовое имя «Адам»), когда возвращался в «Ковчег». Собственно, ничего больше не требовалось. Юридических оснований, чтобы вырвать эту досадную занозу, беспокоящую правительство, уже более чем достаточно.

Высокий худощавый Шарп внешним видом напоминал Бэзила Фолти[71]. Он обладал жидкими усами и репутацией человека, кошмарящего подчиненных и заискивающего перед теми, кто сверху. Этот недостаток не помешал ему подняться до должности второго по значимости полицейского в стране, что, конечно, не делало чести системе. Однако амбиций у него явно хватало на еще одно повышение, поскольку он приказал взять «Ковчег» штурмом в течение часа сразу после того, как принял на себя командование. Словом, помощник комиссара Майкл Шарп оказался незаменимым человеком для выполнения грязной работы в политических целях.