— Что значит была?
Он пожимает плечами:
— Просто такое выражение. Простите. Даже у теней есть имена.
— Я не тень.
— Конечно, нет. Только это так. Мы ими стали.
— Я не умер.
— Естественно, — говорит мужчина, и я жду, когда он скажет мне, что я мертв, но он не развивает тему. Говорит легко, без запинки, а мне слова царапают горло, обжигают изнутри. Он уверен в себе, не напрягается, и я решаю, что переоценил Капитана Страха. Вот их настоящий лидер, по крайней мере, на более высоком уровне.
— И все же мы тени, — продолжает он. — Ваше предположение о том, что призраки — духи мертвых, неверно. Мы меньше, чем воспоминания, ничего не значим. Нам здесь не место.
— Но мы существуем.
Он кинает:
— Это парадокс, признаю. А еще мы взвалили на себя тяжкий крест — защищать реальность.
— Плохо справляетесь, — замечаю я.
— Вообще-то, мы проделали огромную работу. Чудесную. Просто блестящую. Мы обеспечиваем неприкосновенность сдвигов, убеждаемся, что те, кто остался за бортом, не войдут в новый мир. Вы думали, мы боремся с переменами?
Его улыбка становится шире. Он читает ответ у меня на лице.
— Это невозможно. Как понять, чья реальность сдвинется?
— Я не уверен, что понимаю, — говорю я. — Чем именно вы занимаетесь?
— Предотвращаем вмешательства. Пока не исчезнем. Пока не сгинем. Пока не растворимся в ткани реальности.
— Растворитесь?
— Мы бледнеем, слабеем, превращаемся в тени. А потом исчезаем.
— Вы видели, как это было?