Пройдет ли эта боль?
Манька судила по себе и мало что смыслила в переживаниях изб. Пройдет, поймет, но первый, кто принесет недобрую весть, виноватым же и останется, как осадок, как точка отсчета, как начало беды. Вампиры в свое время дурному вестнику голову рубили. Наверное, уж Помазанница-то умела найти к ним подход и понимала избы, как Дьявол, как водяной, как Борзеевич. И Котофей Баюнович. И Баба Яга… Тогда как она лишь догадывалась. Многое чудилось Маньке в скрипе половиц, но не могла найти в этом скрипе какой-то внятной для себя речи, догадывалась только. Она вообще к другим языкам была неспособная, памяти ей не хватало, чтобы запоминать незнакомые слова.
Увидит ли она когда-нибудь их снова? Как они без нее?
Да никак! Нужна она им! Вон они и пироги сами себе пекут, и печку топят, а если мусорить в избе некому, так и убирать ни за кем не придется…
Манька поднялась на чердак… – и обомлела! Откуда добро взялось?
Расслабилась она, когда кругом столько врагов. Стали караваи вдвое против прежнего, а к башмакам, что уже сносила, и к запаске будто кто новые кованые подошвы пришил.
Ах, как тяжелы оказались железные башмаки и посохи железные, и, глядя на железный каравай, снова заломило зубы.
Манька стояла над скарбом без кровиночки в лице. Зря она привыкала к сытости изб… Вроде немного времени прошло, а жизнь в лесу, в снегу, в язвах и обморожениях показалась ей страшным далеким сном. Забытый ужас открыл свою пасть. Пока жила в избе, после оборотней, особенно после возвращения из Ада, ни одной крошки от каравая железного не надломила, железо напрочь вылетело из головы…
Может, изба чего-то перепутала, постаравшись угодить ей?
Или кота послушала?
Специально подстроили, чтобы не дать ей приблизиться к вампирам, удержать хотят, кровиночку защищая?
Все они, и Дьявол, и Кикимора, и Баба Яга… и избы вот… ласково топят, через хлеб-соль…
Как объяснить новые обутки? А посох, который был ниже пояса, а стал вдвое толще и выше головы – врагу такой ноши не пожелаешь!
В голове помутилось, обида застила глаза.
Манька едва сдержалась, чтобы не упасть и не подать виду, что предательство изб ранило ее со спины в самое сердце.
А ну как не права?! Зачем же тогда привечали ее?
С силой улыбнулась через свою каменность. За пироги избы поблагодарила почти без слов, низко кланяясь, чтобы не заметил кто, что едва сдерживает слезы. Но когда поднос с завернутыми в рушник пирогами в дорогу опустился перед нею, не выдержала, слезы брызнули из глаз и покатились по щекам крупными горошинами. Манька раскрыла котомку, указывая на два железных каравая и запаски обуви, вынула из угла связанные между собой посохи.
Рот от удивления раскрыл даже Дьявол. Он склонился над котомкой, не поверив своим глазам.
– Это, Маня, кто же тебя так? – ничуть не расстроился он, усмехнувшись.
– Вот и мне хотелось бы понять, – Манька сжала кулаки, всхлипнув. – У меня теперь железа больше, чем вначале было. На четверть больше! Я… Я… – захлебнулась она слезами. – Я все сносила, а теперь они вон какие…
ebooksa