Дьявол и Город Крови: Там избы ждут на курьих ножках

22
18
20
22
24
26
28
30

– Вросла, говоришь, костью… силу дает… вот бы и вылечила ее! А то там свалка, тут свалка , а здесь – токсичная свалка… Пожалели бы землю-то! – укорила она мягко Бабу Ягу. – На что ей такой голос, который только собой похваляется? Посмотрю я, что скажут Их Величества, когда узнают, как вы браконьеров покрываете и мзду берете! Видела я, за сундуком! – пошла она ва-банк. – Распустились тут, без государственного присмотра. Но если пропуск выпишите, может и промолчу, потому что все вы одним мором мазаны и наказать вас все равно не накажут, но осадочек-то останется.

– А у нас, Маня, все по закону, на каждую шкурку лицензия дадена! Ты мне не грози, я не таких усмиряла, не с такими справлялась, – рассмеялась Баба Яга. – Ох, ядовитое нутро – тем слаще избавление! Вижу, не будет пользы от мудрости моей, мышиная возня… Выпишу я тебе пропуск, прямо к утру и выпишу! А колодец… подождет… много вас таких тут шастает!

Поджимая губы и не сказавши больше ни слова, Баба Яга попятилась назад, хлопнув дверью.

Дьявол бросился за нею, то ли извиняться, то ли успокаивать.

Манька проводила их обоих тяжелым взглядом, сняла с себя одежду, набрала в таз воды, окатилась, набрала еще, с удовольствием намылилась душистым мылом. Достала веник и начала хлестать себя по ногам, по спине, по груди. Блаженство распаренного тела доставало до самых костей. Окатилась, смывая грязь и пот, жалея, что вода не из колодца, повернулась за водой и чуть не налетела на Дьявола.

Дьявол был явно не в себе.

– Ты что, бани не видела? – испуганно воскликнул. – Попав в избу-птицу, да еще с поленьями неугасимыми, да с могучей сказочной бабусей, которая, после твоего хамства… – я бы трижды перекрестился и круг от нежити вокруг себя начертил!

Дьявол был на себя не похож. Всклоченный, растерянный, взгляд – побитой собачонки.

– Да что случилось-то?! – испугалась Манька.

– … Я, Маня, все душой… ты же знаешь… – Дьявол мялся, тужился, даже вспотел, наконец, прокашлялся. – Она там икру мечет, имя твое шепчет, волосы на себе от ярости рвет… Даже колодец запереть забыла… – он загибал пальцы один за другим, растеряно глядя на них, будто не верил, что нечисть могла столько раз накосячить. – Ну если ты… Я тогда пойду, да? – он ринулся на стену, собираясь в нее провалиться.

– Колодец забыла закрыть? – Манька бросилась к лавке с одеждой. Кое-как натянула на сырое тело исподнее, спохватилась, кинувшись к котомке, вынимая бутыль с водой, сгребая остальную одежду в ком. – Хватаем воду и уносим ноги! – рванула к двери, с силой толкнувшись в нее.

Да не тут-то было, дверь оказалась заперта снаружи.

Растеряно остановилась, еще раз подергав за ручку. Кинулась к окну, но оно оказалось заколочено крепко-накрепко с уличной стороны. Расстроенно села на лавку, чувствуя, как ее охватывает паника. А если старуха браконьеров позовет и убьют ее прямо здесь? Ну, время-то у нее еще есть, в лесу она поблизости выстрелов ни разу не слышала, значит, далеко они.

Может, дверь топором вырубить?

– Может, намекнешь, что эта тварь собирается учудить? Ну, раз уж невольно должен на мою сторону встать… – не особо надеясь на правдивый ответ, попросила она Дьявола.

– Что-что… – Дьявол дернулся, присел на лавку, виновато улыбнулся. – Мочить тебя будем!

– Как мочить, за что мочить? – трясущимися руками Манька одевалась, путаясь в рукавах рубахи. – Эта Баба Яга меня мочить будет? А с виду приличная женщина!

– Ну не я же, – подавая ей в одну руку посох, в другую топорик, помогая опоясаться ремнем, засунув за перевязь нож и пару осиновых кольев, будто снаряжал на войну, ответил Дьявол. – Я, Маня, лицо потустороннее, обязан сохранять нейтралитет. Меня вообще не существует! Надеюсь, прямо сейчас и выясним, кто на кого молится должен, и кто кому нечисть.

– Она сильнее меня…

– Так, отставить панику! – рявкнул Дьявол, заметив, что зубы у нее начинают стучать дробью, отбивая чечетку. – Нам бы ночь простоять, да третьего крика петуха дождаться! А утром воду достанем, и поминай нас, как звали! На что нам пропуск, если во дворец раньше, чем сносишь железо, не пустят? Через три – пять лет вернемся: может, к тому времени старуха мнение о тебе изменит…