Эля дома,

24 – 30 июля 2015. Пакет документов практически на месте!

Оптом хорошие новости:

1) В понедельник, 27.07.2015 Казахстан сделал заключение для мужа! Заголовок не совсем тот, что нужен (отказались озаглавливать по-другому), зато содержание что надо. Документ был готов еще в пятницу. Наша любимая родственница Гульжан подключилась, сбилась с ног, но за минуту до закрытия органов опеки таки добыла его. Прислала мне фото, а там даты рождения напутаны. Она побежала исправлять, но поздно. Я сначала огорчилась, но вышло к лучшему: заодно вставили по моей просьбе еще два важных дополнения. До последнего отказывали в них, и я уже смирилась, а в понедельник после обеда получила сообщение от родственницы: "Юля, они всё добавили!". И она тут же отправила пакет курьерской почтой в Приморский край. Спасибо казахстанской опеке, спасибо Гульжан, и спасибо Мирозданию!

2) Владивосток уже получил данное письмо из Караганды! Я не ожидала, что оно долетит настолько быстро.

3) Московский переводчик и нотариус закончили обработку своей части документов, и полетела бандероль на восток! Обещали, что будет на месте в понедельник, 3 августа.

Пока всё идет отлично. Успели тютелька-в-тютельку, в выделенный судом срок.

В качестве ложечки дегтя: есть один крутой российский адвокат, Антон Жаров, команда которого заточена на детские темы. Его в среде усыновителей хорошо знают. Он и в том швейцарском усыновлении участвовал, когда ребенка-инвалида еле вырвали из лап "защитников прав ребенка", возжелавших "спасти" его от "риска попадания" в однополую семью. Написала ему запрос, не может ли он и за нас взяться. Ответ его меня порядком огорчил. Адвокат сообщил, что не считает себя вправе браться за заведомо проигрышное дело. Мол, как человек он ужасно возмущен тем, как сейчас обходятся с иностранными усыновителями, но как юрист не видит зацепки и не хочет давать мне ложную надежду. От досады у меня зародился еще и спортивный интерес. Захотелось и ему доказать, что дело очень даже выигрышное и мы его выиграем! Здоровая злость только на пользу. Будем считать, что он мне своим письмом в чем-то даже помог. Вдох, выдох, и идем дальше.

4 августа 2015. Подаемся в суд. Попытка номер два.

Барабанная дробь. Все документы на месте, и завтра утром Юлия понесет их в суд. Не все они идеальны. Но мы сотворили из ситуации гораздо больше максимума, а местами и вовсе с элементами чуда. Теперь, когда всё, зависящее от нас, сделано, можно расслабиться и просить Всевышнего помочь с оставшейся частью. Настроение штормит между безграничной усталостью и надеждой обнять Элю в ближайшее время. Между апатией, нежеланием думать о решении суда, страхом перед отказом и восторгом при мыслях об успехе, верой в поддержку Мироздания. В то, что оно поможет и вверит в наши руки дитя свое. Приморское "завтра" наступит уже в час западноевропейской ночи, а потому начинать просить его за нас можно уже сейчас.

Ну, с Богом!

5 – 15 августа 2015. Дополнительные документы приняты!

Cуд все дополнительные документы устроили. И это замечательно. Дело официально принято к производству. И даже назначено предварительное судебное заседание на 20 августа. Как мы поняли, предварительное заседание – чистая формальность, и наше присутствие не обязательно, что тоже хорошо, так как успеть на него было бы практически невозможно. Нас будет представлять наш адвокат, а также вызовут представителей органов опеки. По итогам этого заседания назначат дату основного суда. Волнуюсь.

Пишу и сама не верю, что от нас больше ничего не требуют. Все боюсь какого-то подвоха. Но это уже, наверное, мания. Вчера вернулась из Казахстана, куда ездила с семьей в отпуск к любимым родственникам. Там я не расставалась с телефоном в постоянных поисках WiFi. Временами накатывало чувство вины, что наши родные так мне рады, а я не могу быть с ними всей душой. Такой у меня сейчас период. В Караганде пробыла семь дней и полетела домой пока одна, чтобы рулить процессом дальше. Алик и дети остались еще на недельку.

Нарисовались наполеоновские планы по генеральной уборке квартиры, пересортировке всех шкафов, игр, по оформлению различных домашних документов. Так непривычно быть дома одной. Скучаю без детей, особенно без Даника, обычно копошащегося теплым комочком у меня под боком. Наслаждаюсь тишиной и возможностью заниматься делами, предоставленная сама себе. Сейчас врублю громкую музыку – непременный атрибут моих домашних революций – и начну…

20 августа 2015. Все плохо.

Сегодня прошло предварительное слушание. На нем суд объявил, что на 99% будет отказ. Причина – пресловутые "однополые браки". Назначили суд на 3-е сентября. Посоветовали не лететь вовсе, чтобы сэкономить и деньги, и нервы. Предупредили, что если суд состоится и будет отказ, то в России мы усыновить больше не сможем. "Придрались" еще по семи пунктам.

Сознание отказывалось принять информацию – это не про меня. Потом начало тошнить: этот режим у меня включается на почве сильного волнения. После зарылась под одеяло и попыталась заснуть – стало как-то абсолютно всё равно. Единственным желанием было спрятаться поглубже и… катись оно всё на все четыре стороны! Через некоторое время пришло осознание, что покатится не просто всё, но и мой ребенок. Так и разрывался мозг попеременно на отрицание, страх и апатию.

Когда поняла, что уснуть уже не удастся, позвонила мужу, который находится сегодня последний день в Караганде. И хорошо, что он еще там. В новом списке из семи пунктов три должны быть сделаны в Казахстане. Муж подтвердил без колебаний: "Конечно, летим. Отступать на таком этапе бессмысленно. Пойдем до конца".

По согласованию с ним я решила сразу же запустить и план "Б", который уже пару месяцев дымкой маячил на краешке сознания, с того момента, как в начале июня суд начал намекать на бесперспективность нашего пути. А именно – написала Наде такое сообщение: "Новости достаточно плохие. На предварительном слушании прокурор дал ясно понять, что на 99% будет отказ из-за однополых союзов, разрешенных в Германии. Суд назначен на 3 сентября. И что нам якобы даже нет особого смысла ехать. Мы решили, что в любом случае идем до конца. Сворачивать с пути сейчас уже нет никакого смысла. Мы едем на суд и будем пытаться с нашим адвокатом убедить судью. Сказать, что я в шоке, это ничего не сказать. Я даже плакать не могу – ступор. Если есть надежда на шанс 1%, мы его используем. Но я, в первую очередь, думаю об Эле. Надя, мне очень тяжело это писать, но я тебя просто умоляю: если можешь, начинай готовить медицинские документы, чтобы, если что, забрать Элю сразу. Иначе ее очень быстро переведут в другое учреждение".

И лишь когда отправила письмо, разрыдалась: как будто уже потеряла Элю. Потом мы еще долго говорили с Надей. У нее тоже всё неоднозначно и сложно, и сможет ли она забрать Элю – далеко не факт. Но если заберет, я пообещала любую поддержку, которую смогу ей предоставить. Она меня очень поддержала. Хорошая она.