Отдельно беспокоило то, что мы не сами по себе усыновители, а идем через агентство, а оно нас однозначно обязывало согласовывать с ними каждый шаг. И никакой огласки, и к Астахову ни ногой. Я правила и правила текст много раз: очень не хотелось им навредить. Жесткие формулировки меняла на более мягкие, даты заменяла общими сведениями типа "в начале года", убирала географические названия и фамилии, выверяла на предмет неразглашения сведений о ребенке, неразглашения тайны усыновления, недавления на суд до вынесения решения. Это были метания между "привлечь внимание общественности" и "не навредить". Очень тяжело было выдержать баланс, но сейчас, оглядываясь назад, есть некоторая уверенность, что с петицией все было правильно и не зря. Рычаг надавлен ровно до нужной границы, дальше которой нельзя. И агентство, к счастью, нас не убило, а отнеслось с пониманием.
Под вечер воскресенья удалось вырваться на встречу с российской подругой Леной и ее мужем, приезд в Мюнхен которых был запланирован много месяцев назад и выпал на время перед нашим отлетом в Приморский край. Это чуток встряхнуло меня и развеяло мою перегруженную цифрами, фактами и волнениями голову. Вид у меня, наверное, был соответствующий – ошалелый и вымотанный.
Именно эта дата значилась в наших билетах на самолет. Не очень комфортных и очень не дешевых, но при всем этом чудом нами добытых. Дело в том, что с датами нашей поездки совпадал экономический форум во Владивостоке, на который слетались участники чуть ли не со всего мира, и Путин собственной персоной. В связи с чем были раскуплены не только билеты, но и разобраны все гостиницы города. Найти можно было лишь варианты совсем неудобные и дорогие.
Лететь мы должны были с понедельника по четверг тремя самолетами: Мюнхен-Москва-Новосибирск-Владивосток. Суд был назначен на четверг, на 10 утра. А так как все было впритык и мы не успевали бы навестить Элечку перед судом (в необходимости этой встречи нас таки убедило болеющее за нас окружение, иначе это могло быть использовано против самой же Эли), то ходатайствовали о переносе заседания минимум на сутки.
В понедельник, который был у меня еще и рабочим днем, мы должны были вылетать в послеобеденное время. Просить на этот день очередной краткосрочный отпуск у меня уже не хватало совести: предыдущие две недели я только на них и сидела. Поэтому решила поработать до отлета. Но в эти же полдня нужно было еще сгонять в две инстанции за апостилями и собрать чемодан в дорогу. Одновременно всё это вместить в себя бедный понедельник не смог,
и кто-то должен был пасть жертвой. Выбор пал на работу. И, так как на фоне цейтнота весь предыдущий день меня тошнило, я с почти с чистой совестью взяла больничный.
За три часа до посадки пакуем в чемодан драгоценные бумаги, ноутбук, подарки-гостинцы, одежду для суда и прочее. За полтора часа до взлета мчимся на машине по автобану в аэропорт, до которого ехать минут 35. Молимся, чтобы не было пробок. Я безуспешно пытаюсь пройти чек-ин по телефону и созваниваюсь с аэропортом по вопросу стоянки. Стоянка оказалась очень платной, каждые сутки – 30 евро. А так как время возвращения еще неизвестно, то перед глазами рисовалась удручающая сумма.
В итоге мы с Аликом, ни разу не поругавшись (очень ценю это качество в наших отношениях, многие из знакомых пар в подобных ситуациях начинают проявлять раздражительность и активно ищут оплошности партнера), рухнули в сидения самолета, пристегнули ремни и взлетели. А за нашей машиной съездил приятель мужа, отыскав ее в лабиринтах многоэтажной парковки и открыв ее спрятанными там же ключами. Кулибин нервно курит в сторонке.
Москва, по обычаю, встретила нас огнями, памятниками и высотными зданиями. По пути в отель мы пересеклись с представительницей агентства. Она забрала у нас в этот неурочный час немецкие документы, чтобы завтра с утра подготовить по ним нотариальные переводы и вернуть нам обратно. В 23 часа заселились в хостел – было большим облегчением в столь длинные сутки улечься спать в маленькой, чистой и уютной комнатке. Планов на завтра было громадье… А пока спать, спать и набираться сил.
"День знаний" начался в 7 утра: успеть надо было много. Разработав оптимальный план маршрутов по гугл-картам, мы двинулись покорять Москву. Сначала отыскали типографию, которая распечатала и прошила нам объемные книженции нашей Петиции – в трех экземплярах и с тремя тысячами подписей.
Первый повезли в администрацию Астахова. Пройдя через охрану, пообщались с приятной девушкой-секретарем, которая спустилась к нам в фойе и приняла у нас петицию. Она засомневалась, что за двое суток удастся что-либо сделать, но пообещала отнести начальству наше ходатайство сейчас же.
Второй экземпляр поехал в Верховный суд. Там был обеденный перерыв, и мы отправились пока на встречу с сотрудником агентства. После обеда вернулись в Верховный суд. Петицию у нас приняли, но эти стеклянные глаза, безучастные лица и раздраженные голоса… Помимо воли эта сердечная пустота начала действовать на меня негативным образом и поглощать мой оптимизм кусками. Добро пожаловать в мир начальников, детка. Я с ужасом начала представлять масштабы этой черной дыры равнодушия судебной системы, в которую мы так радостно стремимся, в которую я только что краешком глаза заглянула и осознала, насколько там никому нет дела ни до нас, ни до маленькой девочки. Я скинула с себя наваждение: не было времени.
Нашу третью Петицию "ждала" Генеральная прокуратура. В приемной я натолкнулась на строгую тетеньку, которой также до лампочки было все, кроме ее строгости. Она направила меня к дежурному прокурору. На удивление, дяденька оказался очень живым и с интересом меня выслушал. После он начал стучать кулаком по столу: "Да как они смеют ставить палки в колеса при усыновлении ребенка-инвалида! Ленятся принимать решения сами, все время им нужен пинок. Хотят пинок? Будет им пинок!" Потом хороший дяденька долго рассказывал мне о Меркель, которая "обнаглела", о мигрантах, которые на нас "нападают", о своем путешествии в советское время за границу. Беседа была интересная, но я боялась, как бы он не забыл о сути моей просьбы. Вроде не забыл. И очень даже может быть, что и помог: ведь позже на суде владивостокская прокуратура в итоге приняла нашу сторону, хотя изначально была настроена против.
После этой беседы мой жизненный тонус немного подокреп, и мы направились на "стрелку" с моей подшефной – Светлячком из детского дома Архангельской области, которую я "веду" с ее 12-летнего возраста. Света выросла, и теперь я воспринимаю ее как младшую сестренку. И, хотя она уже покинула стены д/д, мы всегда на связи. Капризом судьбы она оказалась в это время в Москве, и нам обязательно нужно было встретиться. Последний раз мы встречались лично пять лет назад. А сейчас ей уже 18 лет, она ждет ребенка от парня, которого вот-вот должны посадить в тюрьму, проживает в столице у дяди на птичьих правах, без регистрации, не имея возможности пойти даже на консультацию к женскому врачу. И всё это тогда, когда у меня у самой бурлят события. Но выбирать не приходится – принимай и выкручивайся, как можешь. Поговорили со Светиком тепло, но коротко, времени уже не оставалось. Я передала ей кое-что из "беременной" одежды и деньги. Несмотря на то, что посидеть с ней тет-а-тет не очень получилось, т.к. рядом сидели и "бдили" Светин молчел с ещё одним "братаном", я была рада ее увидеть.
Далее по плану состоялось рандеву с московскими подругами, на которое я сильно опоздала. Еле нашла их. Девочки, вы были прекрасны: Ира, Лена и Майя с дочкой. Мы чудесно посидели в кафе, и я получила дополнительный заряд бодрости, тепла и веры в лучшее. Спасибо, мои дорогие.
Потом мы отправились в аэропорт Домодедово, где должны были сначала сфотографировать русские переводы новых документов и прочих бумаг, которые получили сегодня на руки, и переслать все во Владивосток. Мы хотели, чтобы адвокат подала их в суд до того, как мы прилетим лично. Таким образом у судьи было бы больше времени изучить наши новые аргументы. Нашли бесплатный вайфай, разложили на полу порядка сотни листков, и муж начал их снимать, а я строчила к ним пояснительную записку. Слать все пришлось по причине дефицита времени Ватсапом. Он сжимал качество фото и отправлял в режиме "прямого эфира", к тому же как попало в плане очередности. Но времени на исправление уже не оставалось. Звук на телефоне у Юлии, видимо, не был выключен, и я видела, что она проснулась в свои четыре утра и пытается понять, чего тут такое творится. Надеюсь, она нас в этот момент не очень проклинала.
По окончании фотосессии мы помчались наперегонки на новосибирский самолет. Посадка на него по времени уже заканчивалась. В спешке мы с Аликом потерялись. Его задержали на проверке металлоискателем, а я, чтобы выиграть время, помчалась вперед по указателям "короткая дорога". Расталкивала прохожих на эскалаторах с горячими мольбами: "Извините, посадка закончилась", "пропустите, пожалуйста, посадка закончилась". Если сейчас не успеем, то пиши-пропало…
Обнаружив, что мужа долго нет в поле зрения, я побежала за ним обратно. У металлоискателей его тоже не оказалось, и я снова вперед. В итоге мы встретились у очереди на посадку, которую, к счастью, по неизвестным причинам задержали. Выяснилось, что наши понятия "короткой дороги" не совпали, и мы прибежали разными тропами. Совершенно обессиленная, я рухнула в кресло и продолжила с пояснительной запиской.
ebooksa