Приговорён к свободе

Все выглядели прекрасно. Может, это из-за улыбок на их лицах, но в этот раз я не заметил ни капли неискренности, хотя научился находить её среди счастливых лиц. В этот раз всё действительно было по-настоящему, и я так и стоял бы до начала концерта у скал, пока над морем летали чайки, не в силах перекричать Легенду, если бы не заметил вдалеке ещё одного человека, на появление которого даже не смел надеяться.

– Спасибо, что пришла, – я остановился на расстоянии вытянутой руки от девушки и сдавленно улыбнулся, пытаясь хоть как-то начать диалог.

– Не могла не заметить свою фамилию среди объявлений, – Ева пожала плечами, но голос оставался всё таким же холодным.

– Извини, – я не знал, как это объяснить. Свою фамилию пришлось вычеркнуть из жизни, и после этого на ум первым делом пришла именно Ева. Не родители, не брат, а именно она.

– Много денег ушло на всё это, наверное? – Ева повернула голову и ещё раз взглянула на отель. – Тем более, что это только один из отелей.

– Много, – киваю я, и понятия не имею, что ещё нужно сказать. Сейчас я не видел в ней той Евы, которая любила и прощала меня всю жизнь, но понимал её, как никто другой. Предательство простить тяжелее всего. Если вообще возможно.

– Это твоя команда? – она кивает головой на Легенду, которая уже возвращается обратно к толпе, негромко переговариваясь.

– Они пришли поздравить меня, – я улыбаюсь. – Ради этого на несколько дней оторвались от дел.

– На несколько дней? – Ева хмурится, но потом вспоминает что-то и, поправив волосы, поражённо спрашивает: – Так ты правду говорил тогда? Что оставил корабль и…

– Да, – я делаю шаг вперёд, но девушка отступает и скрещивает руки на груди. Она подняла изумлённые, гневные глаза – даже сейчас, в эту минуту, в них была только искренность. Нелегко освоиться с этой новой Евой, которая так изменилась за время, что мы не виделись, но такими же остаются её глаза – чарующими, необыкновенно-голубыми. Такими же остаются длинные волосы, которые она берегла с самой юности – хочется касаться и вдыхать их свежесть, едва ощутимый аромат фруктов. Сейчас они заплетены в аккуратную косу – даже не верится, что она сама могла создать такую, но я слишком хорошо знаю Еву. Ей хватает нескольких минут, чтобы превратиться из прекрасной девушки в самую необыкновенную на свете. С лица её пропала девичья улыбка, но я всё ещё верил, что для меня она потеряна не навсегда.

– Поздравляю и желаю удачи, Август, – всё время, что мы говорили, её голос оставался стальным. Девушка отвернулась и, задумавшись лишь на пару мгновений, кинулась бежать.

Она пробежала только несколько метров – я перехватил её руку, и Ева налетела на меня с размаху с такой силой, что закружилась и едва не упала вместе со мной. И всё для меня тогда казалось напрасным: внутренняя изнурительная борьба, долгие старания продолжить дело отца, силой воли подавить желание быть рядом. В этот момент я пережил разом сто жизней. Воля разума погасла перед другим, совершенно новым для меня чувством.

Мы всё-таки упали на песок. Руки Евы обвили мою шею, она прижалась ко мне, словно желала запомнить запах, словно вот-вот готова была отстраниться, убежать и больше никогда не появляться. Я сцепил ладони за её спиной, и девушка, словно угадав мои мысли, фыркнула и тихо засмеялась.

– Я обещаю, что отныне всегда буду рядом, – прошелестел я тихо-тихо, но Ева всё-таки услышала и мягко улыбнулась, поймав мой взгляд и коснувшись пальцами лица.

– Лучший способ сохранить обещание – никогда не давать его, – с тенью печали на лице ответила она.

– Ты говорила, что никогда… никогда не бывает достаточно жаль, чтобы больше не повторять ошибку. И я знаю, что совершил их столько, что теперь ни за что не исправить, что новую жизнь начинать уже поздно, но я всё ещё… – я снова поднял глаза на Еву, резко замолчал, глядя на неё, и глубоко вздохнул, пытаясь справиться с роем мыслей в голове. – Всё ещё люблю вас. Тебя и Аврору, – я закрыл глаза и опустил руки, больше не пытаясь удерживать Еву.

– Говорят, что даже любовь не прощает предательств, – слышу я сквозь помутневшее сознание и готовлюсь снова почувствовать холод. – Но знаешь… Нет ведь правил без исключений? – я поднял глаза на Еву и увидел её сияющую улыбку.

И я знаю, как выгляжу сейчас. Как влюблённый идиот. Но ничего не могу с собой поделать и легко касаюсь губ девушек своими, нежно перебирая её волосы.

– Это исключение будет самым правильным. Обещаю, – через несколько мгновений я, наконец, поднимаюсь с песка и подаю девушке руку. Она встаёт, отряхивает платье и снова становится серьёзной, будто ничего не произошло, но её выдают глаза, блестящие от радости и слёз.

– Тогда вперёд, Август, – шепчет она мне в ухо, поднимаясь на цыпочки. – Тебе нужно произнести речь перед зрителями, – и исчезает, убегая от моря и прячась в толпе.