– Как к тебе команда отнеслась? – спросила Нарцисса.
– Да никак. Поудивлялись, поприветствовали, конечно, но у них сейчас есть дела поважнее, – я кивнул на толпу, удобно расположившуюся недалеко от штурвала. – А ко мне привыкать незачем, всё равно скоро уйду.
– И куда ты пойдёшь? Мы же тебя из тюрьмы освободили незаконно, не забывай. Ты теперь в розыске.
– Август пообещал мне новые документы на моё настоящее имя. Я ведь сейчас жил под другим, – весело улыбнувшись, я взлохматил волосы. Всё-таки ром помог не только отвлечься, но и окончательно опьянеть?
– Но боюсь, что новую внешность тебе вместе с документами не предоставят, – закатила глаза Нарцисса.
– Знаю. Придётся скрываться, другого выхода не вижу.
Я мог последовать своим принципам и законам, вернуться домой и добровольно сдаться гвардии. И пятнадцать лет отсидеть в тюрьме? Ну уж нет, этот вариант я не выберу ни за что – по крайней мере, добровольно.
– Говоришь, Август согласился помочь тебе с больницей и знает хорошего хирурга? – внезапно прищурилась Нарцисса, будто бы в предвкушении чего-то рискованного и ужасно интересного. Интересного для неё, конечно. – Есть у меня один вариант.
Цербер
Началось затишье после вчерашней битвы. А теперь грядёт… Что-то.
Честно говоря, я не знаю, что именно. Просто вокруг меня снова слишком много всего. Я чувствую себя ужасно.
Путешествия – это что-то великое, от чего сложно отказаться, но я не хотел добиваться их такой ценой. Страх – это цена. И гнев, и алчность, и ненависть. Но самое страшное для меня – боль.
Пока мы мчались от преследователей, мою боль будто парализовало. Я не замечал странных ощущений, неестественной бодрости, а с возвращением на корабль – сонливости, никому ничего не говорил. Но теперь, когда режущая, колющая и уничтожающая меня боль вернулась с новой силой, я почувствовал, что не смогу выжить. Совсем скоро, может, через полчаса или час, я просто не найду в себе сил сделать ещё один вдох.
Я один в каюте – соседние места пусты. Перед глазами то и дело всплывало лицо девушки, которую я когда-то оставил. Хотел быть похожим на капитана. Быть свободным, независимым, опасным морским волком, которому словно плевать на богатства и риск, которому он подвергает себя ежедневно.
Сбежав из дома, первое, что я сделал – отрастил волосы до плеч.
Короткие волосы, обрезанные по самый корень, были для меня символом повиновения. Мне всегда давали понять, что я для своей жизни – никто. Что моя судьба никогда не была и никогда не будет моей.
«Сядь на стул и не шевелись. Я подстригу тебя. Ты будешь тихим. Спокойным. Покладистым». Я всегда делал то, что говорили. Общался исключительно с теми, чьи кандидатуры были одобрены. Возвращался домой в пять вечера и никогда не задерживался.
Но одно они не смогли мне запретить – думать.
Поэтому я сбежал из дома и отрастил волосы. Благодаря книгам, фильмам и разговорам я не питал иллюзий и понимал, что меня легко могут найти и вернуть.
Но я знал, что даже если меня поймают, они больше не заставят меня быть прежним.