– Я думаю – это порча, – серьёзно ответил он. – Или что-то вроде этого…
***
Центральная улица, ведущая к площади Независимости, где располагался Музей, была запружена военными, и мы свернули на улицу, идущую параллельно. Впереди зажегся красный, мы остановились, я рассеянно глазела по сторонам и вдруг увидела, как из зеркальных дверей магазина, расположенного по соседству, выходят двое.
Наверное, я вскрикнула, потому что Очкарик повернулся и тоже посмотрел туда, и я заметила, как он напрягся.
– Ты кого-то увидел?
– Это бандит, – не отрывая взгляда, ответил он.
Те двое о чем-то увлеченно беседовали, нам не было слышно, мы могли только догадываться – о чем. Но по их жестикуляции и мимике у меня создалось впечатление, будто они о чем-то спорят.
– У меня с ним старые счеты, – глухо проговорил Очкарик, внимательно наблюдая за ними, но тут зажегся зелёный, и нам пришлось тронуться с места.
Он проехал чуть вперёд, и, свернув на противоположную сторону, остановился. Привлекшая наше внимание парочка всё ещё оставалась на месте.
– Интересно, какие у него могут быть дела с этой старой клячей… – вполголоса пробормотал он.
– Она – ведьма, – машинально ответила я.
И сказала я так не потому, что мне не понравилась собеседница этого уркагана. Просто я с первого взгляда узнала в ней свою бывшую домовладелицу.
– Очень даже похоже… – отозвался Очкарик. Но он явно принял моё сообщение за сарказм.
Парочка двинулась к стоявшей рядом машине. Тот парень распахнул перед старушенцией дверку автомобиля с галантностью и изяществом, которые в нём трудно было заподозрить.
– Скажите, какие манеры! – фыркнул Очкарик.
Парень обежал машину с другой стороны и залез на переднее сиденье. Они поехали вперед и я увидела, что Очкарик собирается следовать за ними.
– А как же Джем?..
На лице Очкарика отразилась бурная внутренняя борьба.
– Нужно проследить за ними! – простонал он. – Это может оказаться очень важным!
Но я-то не знала тогда в чём дело, и возмутилась: