Азовский гамбит,

22
18
20
22
24
26
28
30

— На том и порешим, — кивнул я, скрывая улыбку. — Воевать не станем, но армию будем держать в готовности, чтобы у крымцев дурных мыслей не возникало. Ты прикинь, Иван Никитич, как об этом завтра в Думе говорить станешь.

— Хорошо бы еще к ляхам верного человечка послать.

— Это зачем же?

— Может получится возмутить тамошних магнатов против султана? Глядишь нам полегче будет!

— Это вряд ли, — покачал я головой. — Дураков с гонором там хватает, однако же не все таковы. Полагаю, король Сигизмунд рад без меры, что воевать с турками не придется. Опять же, ему на руку что султан на нас пошел…

— Не на нас, а на казаков, — с хитрой улыбкой заметил боярин. — Тех самых, что сначала самозванцу служили, а потом Владиславу.

— Ну не знаю. Попробовать, конечно, стоит, но вряд ли что выгорит. Хотя, может запорожцев удастся на крымцев натравить? Подумайте, кого можно с поминками к старшине подослать?

— Как прикажешь, государь.

— Ну, тогда не задерживаю. Хотя… Корнилий, останься, есть небольшое дельце.

Все присутствующие тут же встали и, чинно поклонившись, отправились на выход, оставив меня с телохранителем наедине. И только Романов, зачем-то замешкался.

— Что-то еще? — вопросительно посмотрел я на боярина, ничего не делавшего просто так.

— Да, государь, — утвердительно кивнул тот.

— Тогда говори, у меня от Михальского секретов нет.

— Как прикажешь, тем более что это касается и его.

— Вот как?

— Прости, Иван Федорович, но утаить от тебя сие не могу. Сам ведаешь, черный люд наш темен и к суевериям склонен, а потому любую дурость повторять готов.

— Что-то ты, Иван Никитич, издалека начал. Говори как есть!

— Толкуют в народе, — собравшись с духом, продолжил Романов, — что матушка Катерина не просто так померла.

— В смысле, — озадачился я. — Бояре, что ли отравили?

— Кабы б, — скорбно вздохнул глава Земского приказа. — Сказывают, что Господь тебя наказал, за то, что ты, сказавшись, что едешь на богомолье, сам в Неметчину отправился на княжеский съезд.