Стоя у зеркала, я вижу в нем совершенно другую девушку. Ее темные волосы заплетены в косу, которая начинается на макушке и спускается по спине. Крошечные хрустальные листья вплетены в каждую прядь, отчего волосы блестят так, словно я какое-то потустороннее существо.
Несколько слоев белого шелка спускаются с плеч до самых ног, мерцая серебром. Материал скользит по моим запястьям, но в рукавах есть разрезы, обнажающие кожу рук.
А левое запястье украшает Жнец.
Я замечаю в отражении Гила и, обернувшись, нервно прижимаю руки к животу.
На его лице мелькает улыбка. В его руках серебристая маска с когтями, похожими на птичьи. Это точная копия маски Наоко из «Токийского цирка», которую папа рисовал в подвале снова и снова. И сейчас она кажется мне кем-то вроде близкого друга.
Гил создал ее для меня.
– Она пригодится тебе сегодня, – говорит он. – Ты не можешь пойти на маскарад без маски.
– Мне казалось, я уже ношу ее, – отвечаю я с легкой улыбкой и скольжу взглядом по замысловатым узорам его подарка. – Она прекрасна, Гил. Как ты узнал?
Он приподнимает бровь, словно спрашивает разрешения, а когда я киваю, надевает мне маску на лицо.
– Я увидел ее в твоих воспоминаниях, в твой первый день в Поселении.
Я прикасаюсь к краю маски, понимая, что ее удерживает на месте магия Бесконечности. А затем поворачиваюсь к зеркалу. И мое сердце начинает биться быстрее.
Я выгляжу как Наоко. Как персонаж, которого создал для меня папа.
– Спасибо, – тихо, от переполняющих меня эмоций, благодарю я.
И поворачиваюсь к нему. Гил проводит по моей щеке большим пальцем:
– Я подумал, что стоит отправить тебя во дворец в образе того, кто, по твоим словам, придавал тебе силы.
Я обхватываю его руку ладонью и слегка сжимаю ее. Он замечает Жнеца и сжимает челюсти.
– Все будет в порядке, – говорю я, словно давая обещание.
Он кивает мне, а затем прижимается лбом к моему:
– Вернись ко мне, хорошо?
– Что бы ни случилось, – отвечаю я.