После серьезных травм головного мозга вполне очевидно, что диагноз пострадавшему ставит врач, как правило невролог, который не встречался с пациентом до травмы, не видел его или ее в другом, «нормальном», состоянии. Врачи «знают» о пациентах только то, что видят после несчастного случая. Родственники же имеют перед врачами преимущество: они лучше понимают пострадавшего. Кроме того, семьи обычно проводят с больными гораздо больше времени, нежели врачи. Неврологи, как и доктора любых специализаций, постоянно заняты, каждый наблюдает за множеством пациентов и ведет обширную документацию. Врач может посвятить больному только ограниченное время. А вот многие члены семьи проводят у кровати пострадавшего час за часом, день за днем, выискивая едва заметные признаки сознания. Вполне естественно, что именно родственники первыми видят изменения в состоянии больного.
Однако все это время родных питает надежда на лучшее, и порой родственники принимают желаемое за действительное. Мы все очень восприимчивы к тому, что психологи называют склонностью к подтверждению своей точки зрения или предвзятостью подтверждения, что является настоящим бельмом в глазу, если так можно выразиться, при изучении серой зоны. Мы склонны искать, интерпретировать, отдавать предпочтение и вспоминать информацию таким образом, чтобы подтвердить наши уже существующие убеждения. Если человек, которого вы любите больше всех на свете, лежит на больничной койке, ее или его жизнь висит на волоске, вы будете молиться, чтобы этот человек выздоровел. К тому же вы отчаянно хотите, чтобы больной знал – вы рядом. Вы просите его (ее) сжать вашу руку, если он (она) вас слышит, и чувствуете слабое пожатие пальцев! Да, рука больного медленно сжимает вашу руку! Что вы сделаете в таком случае? Ведь больной ответил вам, сжал руку, он (она) в сознании! Это совершенно естественный, но, к сожалению, ненаучный ответ. Наука требует воспроизводимости результатов.
Наш мир хаотичен, полон случайных совпадений. Обезьяны иногда улыбаются в ответ на просьбу: «Скажи “сыр”». Дети время от времени указывают на часы, висящие на стене, когда их просят: «Покажи, сколько сейчас времени». А руки вегетативных пациентов, бывает, вздрагивают в тот самый момент, когда мы в отчаянии умоляем: «Сожми мне руку, если слышишь меня». Удачный ответ порой ошеломляет. Но воспроизводимы ли подобные результаты? Что, если в следующий раз, когда вы попросите пациента сжать руку, ничего не произойдет? К сожалению, принимать отрицательные ответы мы склонны гораздо меньше, чем положительные. В этом-то и кроется опасность предвзятого подтверждения.
Психологи часто приводят астрологию как пример подтверждения предвзятости. Почему столько разумных и образованных людей хоть немного, но верят, что расположение звезд и планет имеет определенное отношение к чертам характера? Ведь никакого научного подтверждения тому нет! Как считают психологи, мы склонны с большим доверием относиться к информации, которая совпадает с тем, что нам уже известно, а данные, никак не связанные с нашими убеждениями, принимаем с опаской. Стоит нам встретить упрямца, а потом случайно выяснить, что он родился под знаком Тельца, и в нашем мозгу активируется память: все «знают», что Тельцы особенно упрямы. Таким образом, эта (ошибочная) вера подкрепляется реактивацией. Интересно отметить, что когда мы встречаем упрямца, не рожденного под знаком Тельца, эта память – связь между признаком личности и знаком зодиака – не активируется. В нашем мозге ничего не меняется.
Чтобы перестать беспричинно верить в силу знаков зодиака, следует, например, некоторое время внимательно следить за всеми упрямцами, которые не родились под знаком Тельца, а также за всеми «тельцами», которые вовсе не упрямы. В конце концов мозг получит сообщение о том, что ваша вера не имеет на самом деле никаких оснований и вы, вероятно, оказались в плену ложных «знаний», когда были слишком молоды или слишком наивны, чтобы оценить доказательства.
Точно так же можно объяснить и некоторые стереотипы: например, считается, что рыжеволосые люди очень вспыльчивы. При встрече с импульсивным «рыжим» мы сразу же отмечаем это качество, ведь нам кажется, что мы давно это «знали». А всех спокойных и рассудительных «рыжих» попросту не замечаем. У меня рыжие волосы, и я хорошо знаю, какую роль предвзятое подтверждение играет в формировании предрассудков. Меня постоянно обвиняют в безрассудности и вспыльчивости люди, с которыми я едва знаком.
В более широком смысле предвзятое подтверждение также, вероятно, играет огромную роль в религиозной вере. В детстве я посещал местную методистскую церковь и слышал, как священник приветствует усилия девушки, победившей рак. Во время лечения она приходила на церковные службы, и община молилась за нее. «Вот доказательство силы молитвы», – сказал тогда священник. А я сразу вспомнил своих друзей, с которыми познакомился в больнице, где меня лечили от болезни Ходжкина. Они тоже боролись с раком, многие из них верили в Бога, и за них молились в церкви, однако они не выжили. В итоге мы видим, что «сила молитвы» в лучшем случае лишь уравнивает шансы на выздоровление. Тем не менее с нашей предвзятостью подтверждения мы продолжаем верить, даже если нам предложить целую гору противоречивых доказательств.
Как ученый, работающий с семьями пациентов, находящихся в серой зоне, я часто попадаю в неудобные положения, поскольку вынужден наблюдать наиболее наглядные и горькие примеры такой предвзятости. Столкнувшись с отсутствием реакции у пациента, его родственники часто придумывают причины, объясняющие происходящее с их точки зрения. Быть может, пациент просто устал? Или виноваты лекарства – действуют усыпляюще? А может, больной в плохом настроении и не хочет пожать в ответ руку? Семьи готовы цепляться за единственный раз, когда пациент ответил на сигнал, но игнорируют бесчисленные случаи, когда ответа не последовало.
Отмечу, что предвзятость подтверждения – еще не все. Допустим, вы не проводите у постели больного все время. Представьте, что его руки сжимаются постоянно, и в ответ на просьбу, и просто так. Это ничего не значит; может, зуд, который не дает уснуть, или просто спонтанное автоматическое движение, полностью лишенное сознательного намерения. Вы подходите к постели и просите родного человека сжать вам руку – и это случается! А потом вы уходите, и его рука сжимается снова, уже без вас. И не имеет к вам никакого отношения, никакой связи с вашей просьбой. Только вы этого никогда не узнаете. Безмолвный ответ в ваше отсутствие тоже важен, однако потерян навсегда, потому что никто не был его свидетелем.
Вследствие описанных явлений – предвзятости подтверждения и событий, происходящих без свидетелей, – мы придаем куда больший вес реакциям, которые наблюдаем, и полностью игнорируем все отрицательные реакции или реакции, которых не замечаем. Хотя статистически все данные имеют одинаковый вес.
Я не мог определить, поддалась ли семья Скотта предвзятому подтверждению или они действительно заметили что-то, упущенное в клинике. Как ученый, я склонен больше верить первому, как обычный человек – более чем готов принять второе. Родители Скотта изо всех сил старались помочь сыну, что просто не могло оставить меня равнодушным. Они верили, что Скотт их слышит и отвечает, и я был очень тронут. Родители искренне поддерживали своего ребенка, убежденные в том, что он чувствует их любовь даже спустя десять лет после аварии.
Разве можно было пройти мимо такой преданности? Несмотря на все усилия, нам так и не удалось заставить Скотта отреагировать на раздражители в больничной палате. Мы держали перед ним зеркало и просили взглянуть на свое отражение – никакого ответа. Просили коснуться носа рукой. Высунуть язык. Пнуть по мячу. На все эти тщательно продуманные инструкции, которые неоднократно тестировали на сотнях пациентов с серьезными черепно-мозговыми травмами во всем мире, мы не получили никакого ответа. По-видимому, Брайан был прав. Все говорило о том, что Скотт действительно находился в вегетативном состоянии.
Журналисты Би-би-си поинтересовались, можно ли записать на видеокамеру сеанс сканирования Скотта, что лишь добавило нам беспокойства перед экспериментом, однако отказать было неудобно. Би-би-си следили за нашей работой и рассказывали о ней в документальном сериале «Панорама», первые серии которого вышли на экраны в 1953 году и до сих пор держат зрителей в курсе достижений в самых разных областях науки. Из-за нашего переезда в Канаду съемки едва не сорвались, однако, следуя традициям истинных британцев, журналисты Би-би-си решили пересечь Атлантику и рассказывать о наших канадских пациентах и новых изысканиях.
Ведущим был корреспондент Фергюс Уолш, мой старый знакомый. Именно он первым поведал в 2006 году на Би-би-си о прорыве в серую зону, когда мы доказали, что Кэрол осознает реальность. Фергюс также внимательно следил за делом Тони Бланда и вернулся в Кембридж в 2010 году, когда нам удалось связаться с пациентом в вегетативном состоянии. На сей раз все было иначе. Журналисты снимали шестидесятиминутный документальный фильм, который собирались транслировать по всему миру!
Когда Фергюс позвонил мне холодным зимним утром с предложением снять фильм, я стоял на железнодорожном вокзале в Кембридже. Журналисты намеревались проследить за пятью пациентами от момента травмы до конечного результата, независимо от того, каким он будет. Фергюс надеялся, что хотя бы один из пяти ответит нам с помощью фМРТ-сканирования.
Я же был настроен скептически.
– Вряд ли у вас что-то получится! – сказал я тогда Фергюсу.
– Но вы сами утверждали, что один из пяти ваших пациентов осознает реальность, – настаивал Фергюс. – Вот и докажите!
Истинный энтузиаст своего дела, Фергюс с равным жаром берется за все, что ему поручают. Однако он поставил меня в трудное положение. Каждый наш шаг будут снимать журналисты Би-би-си. Что, если нам не повезет и мы не найдем нужного пациента? Не сможем показать, как не реагирующий на раздражители больной отвечает на вопросы в сканере? Что тогда? Пострадает ли наша репутация? Подорвет ли такая антиреклама всю программу исследований? Рискованный шаг. Но в науке без риска никуда. Открытия часто совершаются случайно. Бывало, мы за год встречали несколько пациентов, готовых общаться с помощью фМРТ-сканера, а потом подолгу не видели ни одного. Я вспомнил о Кейт. С ней нам повезло, она отозвалась лучше многих. А потом нам повезло с Кэрол. И с Джоном. Получится ли так еще раз? На глазах журналистов? Я решил попытаться.
Я согласился на съемку, и Фергюс с помощниками вылетели в Онтарио. Журналисты Би-би-си с видеокамерами следовали за мной по пятам. Они снимали в лаборатории. Снимали нашу рок-группу Untidy Naked Dilemma, когда мы репетировали по вечерам у меня дома. Снимали нас с Давинией в тот день, когда мы решили просканировать Скотта.