Однако через три недели юноша вышел из комы и начал дышать самостоятельно. У него восстановились циклы сна и пробуждения. Он не реагировал на раздражители, и ему поставили диагноз «вегетативное состояние».
Все это время Пол курсировал между Ллойдминстером и Эдмонтоном. По его словам, когда Джефф вышел из комы, «глаза у него были стеклянные». «Взгляд безжизненный. Никакого выражения. Ничего».
Некоторое время спустя Пол сидел у кровати сына, пока тот спал. «Я решал кроссворд. Молился изо дня в день, но ничего не менялось. Совсем ничего. Я поднял голову, и Джефф вдруг открыл глаза и посмотрел прямо на меня. И улыбнулся! В его глазах снова сияла жизнь. Это было удивительно. Его как будто включили, повернули во сне какой-то выключатель. Он узнал меня. Я знал, что он вернулся. Как будто уезжал куда-то очень-очень далеко и вот вернулся».
Однако диагноз у Джеффа остался прежний – вегетативное состояние. Он не реагировал на просьбы и раздражители, и врачи не видели доказательств «возвращения», о котором говорил Пол.
Джеффа перевезли обратно в Ллойдминстер, где поселили в Центре ухода за тяжело больными доктора Кука.
В 2012 году, спустя пятнадцать лет после нападения на Джеффа, Пол продолжал упорно изучать все, что только мог найти о травмах мозга, надеясь доказать: его сын все еще здесь, с нами, заперт в неподвижном теле. К тому времени Джеффу перевалило за тридцать, физически он был здоров, однако не мог ни говорить, ни выполнять простые просьбы.
В интернете Пол наткнулся на статьи о нашей лаборатории и сразу же отправил мне по электронной почте письмо с просьбой проверить Джеффа, доказать, что он осознает реальность. «Нам с его братом будет очень приятно наконец убедиться, что Джефф понимает, что́ мы ему говорим. Думаю, Джеффу от этого тоже станет лучше. Сын наверняка понимает мои слова, но я хочу в этом убедиться. Хочу знать, больно ли ему, плохо ли, грустно, знает ли он, что мы его любим и очень по нему скучаем. Я готов сделать все необходимое и все возможное, чтобы вы приняли Джеффа в своей лаборатории».
Мы согласились просканировать Джеффа, и в июле 2012 года Пол перевез своего сына на самолете к нам, за две тысячи миль – из Эдмонтона, в Альберте, в Гамильтон, Онтарио, городок примерно в восьмидесяти милях от Лондона. Скорая помощь доставила их в больницу «Парквуд», где Пол устроил Джеффа поудобнее, прежде чем уйти ночевать в отель, расположенный прямо через дорогу.
О поездке Пол рассказал так: «Джефф реагировал на все просто потрясающе. Когда стюардесса объясняла правила безопасности, он повернул голову и сосредоточил на ней взгляд. Я чувствовал: он все понимает, и очень рад, что все прошло гладко».
Перед сканированием мы решили осмотреть Джеффа в больнице, в «Парквуде». Попросили его взглянуть на шариковую ручку – никакой реакции. Посмотреть в зеркало – то же самое. Попросили высунуть язык. Никакого ответа. Любопытно, что некоторые признаки «визуального слежения» Джефф продемонстрировал: когда перед его лицом перемещали игральную карту, он иногда следил за ней взглядом. С точки зрения клинических данных Джеффа можно было назвать «минимально сознательным». Тем не менее мы не нашли никаких доказательств осознанного поведения и никаких признаков того, что Джефф мог общаться.
Однако, узнав о еженедельном ритуале, который Пол установил для сына, мы едва не запрыгали от радости. Каждые выходные, в течение более десяти лет, Пол водил Джеффа в кино. Усаживал сына в инвалидную коляску с подушками и вез в центр Ллойдминстера, в большой кинотеатр. Как ни странно, Пол был совершенно уверен, что Джефф, казавшийся нам лишь минимально сознательным, и то в лучшем случае, буквально впитывал все, что видел на экране. По мнению отца, его сын, как правило, предпочитал комедии и был большим поклонником телесериала «Сайнфелд». С одной стороны, я задавался вопросом, не обманывается ли Пол относительно реакции Джеффа на кинофильмы, а с другой, не мог не согласиться, что «Сайнфелд» как минимум интересный выбор. Там мало яркого «физического» юмора. Смешные ситуации в этом сериале создаются на основе долгих и постепенно меняющихся взаимоотношений между персонажами.
Мы отправили в «Парквуд» машину скорой помощи, чтобы перевезти Джеффа и Пола к нам в центр сканирования. Пол – привлекательный мужчина с копной седых волос – держался рядом с каталкой, когда Джеффа завозили в комнату, где находился сканер. У Джеффа были впалые щеки и коротко подстриженные волосы. Он выглядел настороженным, ничуть не сонным. Джефф сидел на каталке, опираясь на подушки, и его голова клонилась на плечо. Сколько же всего сделал Пол для своего сына! Мне оставалось лишь надеяться, что после сканирования мы сможем сообщить им обоим хорошие новости. Я рассказал Джеффу о процедуре фМРТ и фильме, который мы покажем Джеффу. Невероятный момент, почти как в кино. Первым пациентом, которому мы собирались показать фильм в фМРТ-сканере, оказался завсегдатай кинотеатров! Вот совпадение!
Когда Джеффа поместили в сканер, я подумал, что, возможно, Альфред Хичкок теперь станет любимым режиссером Пола, ведь именно после его фильма мы поймем, осознает ли Джефф реальность. Есть в этом какая-то ирония. Походы в кино по выходным… Что, если Джефф, сидя в кинозале, понимал происходящее на экране, в то время как окружающие об этом и не предполагали?
Я вышел в комнату ожидания, где остался Пол.
– Мы покажем Джеффу фильм Альфреда Хичкока, – сказал я, – чтобы узнать, работает ли его мозг.
В комнате сканирования начался показ фильма «Паф! Ты мертв!» на экране над головой Джеффа. Мы знали, что пациент точно увидит экран в зеркале, установленном у него перед глазами, однако не были уверены, что он смотрит. Когда фильм закончился, Джеффа выкатили из сканера, и мы помогли Полу и его сыну отправиться обратно в «Парквуд».
Чтобы проанализировать данные, нам потребовалось несколько дней. Процесс оказался более сложным, чем тот, который мы использовали для расшифровки теннисного задания, и Лорина все еще пыталась его отшлифовать. Для такого рода исследований у нас не имелось заранее разработанного плана. Как можно исследовать мозг человека, посмотревшего фильм, и определить, осознает ли он увиденное? Точного ответа не существовало, ведь раньше никто этого не делал. Мы могли бы проанализировать только контрольные точки, однако в них, как мы хорошо знали, ответ будет положительным. Нам же нужно было нечто иное. Приходилось разрабатывать методику на ходу. Когда мы получили результаты, я, без преувеличения, был ошеломлен. Хотя мозговая активность Джеффа была немного снижена по сравнению со здоровыми испытуемыми, все соответствующие области его мозга, когда он смотрел фильм, активировались в нужное время. В ответ на звуки слуховая кора Джеффа оживала. Когда угол камеры менялся или мальчик бежал по экрану, активировалась зрительная кора. Но самое главное, во всех критических поворотах сюжета, то есть безусловно важных для понимания истории, лобные и теменные доли Джеффа реагировали точно так же, как и у человека, который смотрел фильм сознательно. Джефф
Как мы узнали, что Джефф действительно в сознании? Дьявол, говорят, кроется в деталях, и в данном случае детали были любезно предоставлены мистером Хичкоком. Фильм «Паф! Ты мертв!» «включает» те области мозга, которые, насколько нам уже известно, вовлечены в повседневный процесс осознания реальности. Исследования Лорины при сканировании здоровых участников показали нам именно это. Фильм, в котором много громких сцен (со звоном колоколов и свистом паровозов), несомненно, будет стимулировать слуховую кору, однако активация слуховой коры, как мы видели из наших сканов Дебби, а затем Кевина, отнюдь не доказывает, что пациент в сознании. Аналогично, фильм, где в кадре то очень светло, то темно, происходит постоянное движение и перемены места действия, активирует зрительную кору, но, опять же, это, скорее всего, отражает автоматическую реакцию мозга и не имеет никакого отношения к тому, осознает ли пациент эти изменения.
В фильме «Паф! Ты мертв!» все намного тоньше, искуснее и деликатнее, – чем мы, несомненно, и воспользовались. Сюжет построен на конкретных элементах. Есть пистолет, который, возможно, выстрелит. Обстоятельства жизни главных героев неясны и тревожны – персонажи либо выстрелят, либо будут застрелены. Есть и то, что психологи называют моделью сознания – способность приписывать психические состояния другим существам и понимать, что у них могут быть убеждения, желания, намерения и перспективы, которые отличаются от наших собственных. Чтобы в полной мере оценить фильм «Паф! Ты мертв!», необходимо помнить, насколько в данном случае модель сознания важна. Ведь хотя вы (зритель) знаете, что пистолет настоящий, мальчик (персонаж фильма) уверен: это игрушка. Вот почему ситуация с каждой минутой становится все напряженнее: мальчик любит играть со своими друзьями в ковбоев, однако на сей раз он и не догадывается, что все по-настоящему. Но мы-то знаем!
Известно, что за создание модели сознания несут ответственность многие области мозга, но самым важным, по всей видимости, является участок лобной доли ближе к передней части и в центре двух полушарий. В 1985 году мой коллега из Кембриджа Саймон Барон-Коэн и его сотрудники первыми предположили, что детям с аутизмом не хватает умения строить модель сознания другого индивидуума. Многие из их проблем, как представляется, проистекают из непонимания того, что думают окружающие их люди. Действительно, в настоящее время бурно обсуждается вопрос, обладают ли нормально развивающиеся дети в возрасте до трех или четырех лет способностью строить модели сознания, равно как и их ровесники других биологических видов.
ebooksa