Мы разговаривали еще час, и Хуан поведал и продемонстрировал мне множество невероятных вещей. Он встал с инвалидной коляски (буквально вытащил себя из нее сам) и прошел по комнате, цепляясь за брусья, установленные родителями в комнате по соседству с кухней.
Левую ногу он приволакивал.
– Что ты чувствуешь, когда пытаешься сдвинуть левую ногу?
– Как будто протаскиваю ее через что-то.
– То есть она тебя не слушается?
– Точно.
– А как правая?
– Правая слушается.
Хуан медленно прошел по комнате, не отнимая рук от брусьев, и снова сел в инвалидную коляску.
– Невероятно, Хуан! – воскликнул я и немедленно почувствовал, что ничего глупее сказать не мог. Все самые громкие слова бледнели рядом с достижениями этого юноши.
До того как с ним случилось несчастье, Хуан мечтал быть диджеем, и теперь вернулся к любимому хобби. Он сыграл нам несколько мелодий на компьютере, медленно перемещая мышку, чтобы нажать на определенные ноты. Мелкая моторика Хуана полностью восстановилась, хотя двигался он немного медленно.
Я спросил его, ощущает ли он когнитивные сложности.
– Думать трудно. Я думаю медленнее, чем другие. Но все исправится.
Интеллектуальная заторможенность (брадифрения) часто настигает пациентов с поражениями мозга и встречается при нейродегенеративных состояниях, таких как болезнь Паркинсона. Однако я впервые слышал, как пациент рассказывает об этом сам.
При болезни Паркинсона интеллектуальное замедление является одним из симптомов болезни. Пациенты с болезнью Паркинсона двигаются медленно, но и думают они медленнее, даже если принять во внимание их общую физическую замедленность. Еще готовясь к защите докторской диссертации, я выяснил, что когда вы даете пациентам с болезнью Паркинсона простую задачу, они решают ее гораздо дольше, чем здоровые пожилые люди, хотя в конце концов и находят искомое решение. Никто не знает, почему так происходит. Возможно, это связано с отсутствием дофамина в мозге, что вызывает замедленные движения и тормозит мышление. Как будто все в жизни идет чуть медленнее, чем раньше. Горючее в баке осталось, но водитель давит на тормоз.
Некоторые симптомы Хуана напоминали симптомы болезни Паркинсона. Возможно, причиной явилось повреждение его globus pallidus – бледного шара. Слова Хуана: «Левая нога меня не слушается» напомнили мне о некоторых комментариях пациентов с болезнью Паркинсона. Они жаловались, что их ноги будто бы чужие. Живут своей жизнью.
Нечто подобное я слышал и совсем недавно. Кейт, первая пациентка с травмой мозга, которую мы сканировали в 1997 году, при нашей встрече в 2016 году также описывала своего рода диссоциацию, или разрыв, между «ней», человеком, и ее мозгом.
«Мой мозг меня больше не любит, – сказала она тогда. – Он не делает того, что я хочу».
Хуан тоже испытывал диссоциацию, однако в его случае это происходило между ним (Хуаном, человеком) и его частью (телом). Он не чувствовал, что управляет своей ногой. Несмотря на невероятное выздоровление, Хуан по-прежнему ощущал себя неполным, часть его сущности находилась вне сферы его контроля, в ловушке серой зоны.
Хуан не был первым пациентом, поразительным образом вырвавшимся из серой зоны и заново вошедшим в мир. Ян Гжебски, шестидесятилетний поляк, работник железной дороги, появился на первых полосах газет, «проснувшись» в 2007 году после девятнадцати лет в коме, в которой он оказался в результате опухоли головного мозга. Его мир изменился до неузнаваемости. Он помнил магазины при коммунистах, где на полках стоял только чай и уксус… мясо продавали по талонам, а повсюду были огромные очереди за бензином.
ebooksa