– Да какие могут быть условия у изгнанника, – усмехнулся Эрик. – А если серьезно, то я бы очень хотел пожить настоящей, самой обычной семьей. Пожить так, как живут многие нормальные люди. По сути, я ведь всегда был лишен этого в своей прежней жизни. Ты сам, Андреас, только вот недавно при встрече говорил такие слова, как «семья» и «по семейному». Вот и я именно так сейчас и хочу, пусть все и будет у нас здесь – «по семейному». Ты здесь хозяин, Андреас, и ты муж моей сестры. Гораздо старше меня годами и умудренный житейским опытом. А я со своей младшей сестрой Ингеборгой – гостящий у тебя родственник. Кстати, да, моему племяннику не помешало бы узнать побольше про его родину. Как знать, может, ему это очень еще в свое время пригодится! И не делай такие глаза, Андреас, по своей сути, он ведь тоже претендент на престол Шведского королевства. А у жизни бывают такие крутые повороты! Но давай пока не будем об этом. Предлагаю титулование и все эти сковывающие этикеты внутри дома отменить, ну а на людях, тут уже мы будем смотреть по обстановке. Как тебе такое предложение, родственник?
– Принимается, Эрик, – в первый раз безо всякого титула произнес Сотник, и собеседники рассмеялись. – Тогда проживать с Ингеборгой вы будете у нас в тереме, он был выстроен в свое время для лечащегося здесь Торопецкого князя, в нем много места, и мы все здесь разместимся со всеми удобствами. По вашим людям мы тоже все решим. У нас сейчас достраиваются три больших здания, которые мы называем у себя в поместье общежитиями. Там будут печное отопление, светлые окна и достаточно места для всех. Вот и отдадим его под проживание всей шведской дружины.
– Отлично! – обрадовался король. – Мои люди, вынесшие столько испытаний на родине, меня все равно бы не оставили и жили бы даже в коте со шкурами, как у лесных тавастов. Ну а это, так и вообще будет шикарно. Я привел с собой полторы сотни воинов и три с половиной десятка моряков. Все они будут нести воинскую службу в твоем поместье, а если придется, то и в походах. Ну а те два ярла, с которыми ты уже познакомился, – это их воинские начальники. И на то время, пока мы проживаем с вами, они будут рады влиться со своими воинами в твою дружину.
– Хорошо, – согласился Андрей. – Почти две сотни обученных ратному и ладейному делу воинов в это лихое время лишними не будут. Лишь бы они действительно и сами этого желали.
– Не волнуйся, Андреас! Мои люди – проверенные и надежные, они произнесут клятву и будут служить тебе так же верно, как и мне, – заверил его Эрик. – Ну что, может, мы уже пойдем к нашим девочкам и к моему племяннику? Надо признаться, я уже соскучился по моей такой большой семье!
Глава 9. Дома
С неба шел большими хлопьями снег. Снежинки оседали на бортах и на палубе судов, а потом счищались и летели в холодную воду реки. Они стряхивались с зимних, подбитых мехом кафтанов и с шапок. Таяли на разгоряченных лицах и на руках команды.
– Поднажмем, братцы, поднажмем! – покрикивал Савва, поводя своими усталыми, натруженными плечами. – Наша Полометь уже скоро, совсем маненько нам осталось. Потерпите!
– Ну что, Фотич, можа, все же проскочим до самой Ямницы, ты сам-то как думаешь? – обратился он к пожилому дружинному старшине с серым обветренным и осунувшимся лицом, что стоял на носу судна.
– Не знаю, Савка, сам же воочию видел, что у берега ажно с палец толщиной льда наморозило. Ежели все и дальше так пойдет, то Полометь уж точно дня через три словно бы панцирем крепким скует. Да нам в нее бы только зайти, а там-то все ближе к дому будет. А снежок – это хорошо, но вот ежели только выяснится, тогда конечно – жди сильного мороза. Ну что, старый, так нахохлился, пошли, что ли, молодежь на скамьях менять?
– Еще маненько передохнуть бы нужно, Фотич. Все руки уже в конец у меня забиты, и так ведь другу дружку часто меняем. Еще пять минут, и потом вот снова за весла, – вздохнул старший пластунов, оглядывая ряды усталых гребцов.
До Ямницы дойти не удалось. Четырнадцатого ноября, к вечеру, с северо-востока подул сильный ветер. К обеду пятнадцатого он разогнал густые снеговые тучи, и небо над ладьями прояснилось. Землю и реки Валдая сковал сильнейший трескучий мороз.
– Верст двадцать всего до Лычково не дошли, – сокрушался Варун. – Надо воон в ту заводь прорубиться, сотен пять шагов до нее нам всего-то осталось.
Весь следующий день потратили на то, чтобы преодолеть эти самые шаги. В ход шли топоры, секиры и багры. Даже тяжелыми копьями пешцев долбили молодой лед. В глубину река промерзнуть еще не смогла, и уже к ночи ладьи подтянули по пробитому каналу к самому берегу.
– Разбиваем лагерь здесь, – распорядился Варун. – До поместья три дня пешего быстрого ходу гонцу, а ежели он на наш разъезд натолкнется, так и того быстрее получится, чтобы нашим весть подать. А мы здесь пока будем ладьи разгружать. Ежели за пару дней с этим управимся, то нашим ладейным гораздо легче будет их потом на берег вытащить. Но вот коли седмицу они простоят вмерзшими с грузом – то это все, считай, что судно под выкидку, на сарайные доски пошло.
Самые быстрые ноги в команде были у молодых из первого школьного выпуска. И с рассветом от костров в северо-восточном направлении рванули Митяй, Петр и Оська. А вся остальная команда каравана принялась ссыпать зерно из трюмов в рогожные кули с мешками и выносить их потом на берег. На конный разъезд парни натолкнулись утром следующего дня. Десяток шел вдоль берега реки, внимательно осматриваясь. Передовая пара заметила темные точки на льду и подала знак всем остальным.
– Наши, наши! – радовались парни, глядя, как их окружают со всех сторон настороженные воины.
– Ерофей, тетерев ты Белозерский, неужто своих не узнаешь?!
Молодой воин, державший троицу на прицеле, удивленно всмотрелся в кричавшего и опустил свой самострел. – Петька, глухарь ты Онежский, неужто это ты?!
– Ну вы, ребя, на себя бы со стороны поглядели! – удивленно качал головой командир дозорного десятка Евсей. – Лицо серое, одна кожа да кости, глаза впавшие. Вся одежа в черной костровой копоти. Попробуй только в вас своих признай. Нонче ведь кто только по округе не шатается, разбойного народа стало тьма тьмущая. Рыщут, приглядываются ко всему, где бы у ближнего чего урвать можно. Вот мы и думаем, от ватажки своей, что ли, какая троица отбилась? Али, может, вообще она передовым дозором перед всеми своими идет? У нас-то ведь тоже нонче строго стало, как в прошлом году по всему поместью карантинную службу ввели. Всю округу мы теперича крепко держим!