Архивы Дрездена: Кровавые ритуалы. Барабаны зомби

Во-первых, цветная фотография восемь на десять сантиметров, изображающая Кэррин Мёрфи, руководителя Отдела специальных расследований Чикагской полиции. Правда, одета Кэррин была не в полицейскую форму и даже не в обычный свой небрежно-деловой наряд. Она щеголяла в куртке с эмблемой Красного Креста и бейсбольной кепке, а в руках держала абсолютно противозаконный обрез. Из ствола вырывалось пламя. Еще на фотографии имел место мужчина, стоявший в нескольких футах от нее, почти сплошь залитый кровью. Из его груди торчал длинный стальной стержень, другой конец которого уходил за край кадра. Всю верхнюю часть тела мужчины, включая голову, словно исчеркали черными штрихами и красными крапинками. Ствол обреза целился в самую гущу этого месива.

Во-вторых, еще одна фотография. На этой Мёрфи, уже без кепки, стояла над трупом мужчины. В кадр попал и я, лицом в профиль. Этот мужчина был ренфилдом, запрограммированной на убийство тварью, и человеком он оставался чисто физиологически – однако же фотография как улика от этого не делалась менее убийственной.

Мы с Мёрфи и наемником по имени Кинкейд разгромили гнездо вампиров Черной Коллегии во главе с Маврой. Ее миньоны оказали нам весьма ожесточенное сопротивление. Когда в бой вступила сама Мавра, я сжег себе к чертовой матери левую кисть, и мне еще повезло, что отделался так дешево. В конце концов мы освободили заложников, расчленили некоторое количество вампиров и убили Мавру. По крайней мере, убили кого-то, кого приняли за Мавру. Если подумать об этом хорошенько, даже странно, что вампир, знаменитый своим искусством выживания в самых тяжелых обстоятельствах, вынырнул из дыма и бросился на нас, чтобы остаться без головы. Впрочем, день у меня тогда выдался тяжелый, так что я был склонен верить тому, что увидел своими глазами…

Проворачивая это дело, мы старались вести себя как можно осторожнее. В результате нам удалось спасти несколько жизней, чего мы не сделали бы, ввалившись туда очертя голову, но тот ренфилд едва не прикончил меня. Мёрфи убила его за доли секунды до того, как он на меня навалился. В это мгновение ее и сфотографировали.

Я тупо пялился на фотографии.

Снимки были сделаны с различных точек. Из этого следовало, что в помещении находился кто-то еще, кто нас и снимал.

Кто-то, кого мы вообще не видели.

Третий предмет, выпавший из конверта на стол, представлял собой листок писчей бумаги, на две трети исписанный тем же почерком, что и адрес на конверте. Текст гласил:

Дрезден!

Я жажду встречи с тобой и предлагаю перемирие на это время – перемирие, скрепленное моим честным словом, которое будет соблюдено. Жду тебя сегодня в семь вечера у твоей могилы на кладбище Грейсленд; явившись, ты поможешь мне избежать действий, неприятных для тебя и твоей союзницы из полиции.

Мавра.

Последняя треть листка была занята не буквами. Вместо этого к ней крепился полоской скотча локон золотых волос. Я сравнил их с фотографиями.

Волосы принадлежали Мёрфи.

Мавра держала ее на мушке. Имея на руках фотографии, запечатлевшие ее как убийцу – да и меня, кстати, в качестве по меньшей мере сообщника, – Мавра могла в считаные часы вышибить ее из полиции и упрятать за решетку. Однако еще хуже были волосы. Мавра очень неплохо колдовала; по этой части она могла сравниться даже с чародеем не последнего пошиба. Располагая волосами Мёрфи, она могла делать с той буквально все, что пожелается, и ни одна душа на свете не смогла бы помешать этому. Мавра могла убить ее. Мавра могла хуже чем убить ее.

Мне не потребовалось много времени, чтобы принять решение. В сверхъестественных кругах перемирие, подкрепленное словом чести, имеет силу закона – в особенности если слово это дают пережитки старого мира, вроде Мавры. Если она предлагает перемирие для переговоров, значит так оно и есть. Она хотела сделку.

Я еще раз посмотрел на фотографии.

Она хотела сделку, причем переговоры собиралась вести с позиции силы. Значит, шантаж.

Но если я не пойду на это, Мёрфи все равно что мертва.

Глава 2

Мы с псом подошли к моей могиле.

Кладбище Грейсленд – место известное. Его описание можно найти почти в каждом путеводителе по Чикаго – или, например, в Интернете… не знаю, проверить не могу. Это самое большое кладбище в Чикаго и одно из самых старых. Со всех сторон его окружают стены – капитальные стены, и с ним связано предостаточно всяких сказок и россказней про призраков и прочую жуть. Могилы здесь самые разные: от крошечных участков с простыми надгробными плитами в изголовье до полноразмерных копий греческих храмов, египетских обелисков, исполинских статуй – даже пирамида одна есть. Ни дать ни взять кладбищенский Лас-Вегас, и моя могила тоже находится здесь.