Там я сунул все это в угол, активировал обереги и запер тяжелую стальную дверь, которую установил после того, как один большой и злой демон дунул, двинул и разнес к чертовой матери ее предшественницу. Только проделав все это, я позволил себе перевести дух и немного расслабиться. Гостиная освещалась только тлеющими в камине углями да еще двумя-тремя крохотными язычками пламени. Из кухонного алькова до меня донесся ритмичный стук – это Мыш приветственно похлопал хвостом по обшивке холодильника.
Томас сидел в большом кресле у камина, рассеянно поглаживая Мистера. Мой кот, свернувшись у Томаса на коленях, невозмутимо смотрел на меня прищуренными зелеными глазами.
– Томас? – произнес я.
– На подвальном фронте без перемен, – доложил Томас. – Стоило Баттерсу преклонить голову, и он вырубился до бессознательного состояния. Я сказал ему, что он может лечь в спальне.
– Отлично, – кивнул я.
Потом достал из кармана эту чертову книжку Эрлкинга, зажег на столе несколько свечей и плюхнулся на диван.
Томас приподнял бровь.
– Ох, – пробормотал я, садясь. – Извини, не подумал. Ты, должно быть, хочешь спать.
– Не особенно, – отозвался он. – И потом, должен же кто-то нести вахту.
– Ты в порядке? – спросил я.
– Просто спать сейчас не хочется. Да ложись на диван, не бери в голову.
Я кивнул и снова лег:
– Хочешь поговорить?
– Если бы хотел, поговорил бы.
Он снова повернулся к огню, поглаживая кота.
Ясное дело, его расстройство никуда не делось, но я по опыту знал, что давить на Томаса, пусть даже с самыми благими намерениями, бесполезно. Он упрется из чистого упрямства, и разговор зайдет в тупик.
– Спасибо, что приглядел за Баттерсом.
Томас кивнул.
Мы погрузились в атмосферу спокойного, расслабленного молчания, и я раскрыл книжку.
Еще через некоторое время я уснул.