К 28 сентября противник был отброшен глубоко на юг, отойдя на 20 км за Оленичево. Затем наступила пауза. Пребывание белых в необжитых степях потеряло смысл, и они стали оттягивать силы к Кизляру. Этим воспользовалось красное командование, перейдя в середине ноября в новое наступление. За несколько дней в плен было взято 100 человек, захвачено 170 винтовок, а Ширванский полк, собиравшийся переходить на сторону Советов, белым пришлось разоружить и под конвоем казаков отправить в тыл[1342].
Воевать не хотели и моряки белой флотилии. Контрразведкой был расстрелян унтер-офицер, отвечавший за обустройство минного поля и умышленно ставивший обезвреженные мины[1343].
В результате 22 ноября район Лагани был окончательно очищен от противника, угроза Астрахани с юго-запада ликвидирована, а для советских войск открылись возможности продвижения на Кавказ.
Дезертиры и беженцы
Дезертирство носило массовый характер. Ради справедливости отметим, что в белой армии оно было распространено еще шире.
Его причины были разнообразны. В основе лежало крестьянское мышление, в котором мир и деревня являлись синонимами. Дальше собственного села человек просто не видел ничего и поэтому уходить сражаться за другие миры (села и города) стремления не испытывал.
Списки дезертиров публиковались в печати. Даже из штаба Астраханской Каспийской флотилии бежал 21 боец[1344].
Дезертиры не просто бежали. Они пополняли ряды городской преступности и степных банд. Очень часто такие банды обретали ядро в лице казачьих офицеров, и тогда они не просто грабили население, но сжигали школы и железнодорожные станции, взрывали водокачки и выводили из строя сельхозтехнику.
В январе прошло выступление дезертиров в Средне-Погромном Царевского уезда. Попытка местной власти ловить бежавших с оружием солдат закончилась тем, что их родственники и товарищи взяли штурмом здание местного Совета и военкомата, захватив оружие и патроны. Нескольких коммунистов избили до полусмерти. Председатель Совета бежал в Царицын, чудом оторвавшись от погони. После этого жители села избрали новый состав сельсовета и начали следствие в отношении захваченных коммунистов. Восстание, впрочем, продлилось всего сутки и было подавлено вооруженными отрядами РКП(б) из соседних сел.
Борьба с дезертирством велась по-разному. Применяемые методы зависели не только от характера совершаемых преступлений или проступков, но и от решений конкретного красного командира или следователя.
Как правило, дело ограничивалось условным тюремным заключением[1345]. Но, к примеру, в Нижне-Лебяжьем было расстреляно шесть местных жителей, в том числе три женщины, которые не только укрывали дезертиров, но и помогали им перейти линию фронта[1346]. Особый спрос был с командиров. В августе был расстрелян начальник миноносного отряда Михаил Воронин, ранее скрывшийся из части с 25 000 рублей[1347]. Такая же судьба постигла командира миноносца «Деятельный» Ростислава Семченко[1348].
Были и беженцы из красной зоны. В Красноярском уезде были зафиксированы случаи бегства к белым крестьян, не желавших платить налоги[1349]. Из Воскресеновки в августе 1919 года вместе с отступавшими войсками генерала Драценко бежали 600 человек, то есть большинство жителей села. Из оставшихся в Воскресеновке 400 жителей абсолютное большинство были стариками и детьми[1350].
Определенная логика в таком поведении имелась. Месяцем ранее в соседнем селе Рынок после прихода красных войск было арестовано 34 противника советской власти[1351]. В Лагани красноармейцы подвергли селян избиениям (этот случай стал предметом расследования, по результатам которого был осужден командир 7-й кавдивизии Василий Шляхов, странным образом скончавшийся)[1352].
В свою очередь, на Нижнюю Волгу бежали с занятого белогвардейцами Дона. Бежали тысячи людей, столкнувшихся с белым террором: к концу февраля между станциями Верблюжья и Кайсацкая скопилось 80 вагонов, забитых жителями Донской области. В вагонах свирепствовал тиф, и на Джанибеке и Кайсацкой были развернуты лазареты[1353].
Крайней жестокостью отличились действия банд дезертиров в районе озера Эльтон.
15 марта банда численностью до 150 человек налетела на железнодорожную станцию Житкур. Директор местной школы Гончаров, военный комиссар Коробков и еще небольшая группа вооруженных советских активистов смогла покинуть поселок, но была настигнута бандитами на пути к Капустину Яру. Группа закрепилась на бугре и три часа отстреливалась от превосходящих сил противника. Не добившись успеха и понеся потери, банда отступила, и советские работники смогли добраться до безопасной зоны. Тем временем в самом Житкуре шла зверская расправа. Под колокольный звон, молебен и пение «Боже, царя храни» сторонников Советов подвергли диким пыткам. Людей избивали палками и били кольями, раздев донага, били плетьми. Затем настало время казни, и она была долгой: людей протыкали штыками и пронзали вилами, вырезали куски, распарывали животы. Такой мученической смертью погибли Сулацков, Земцов, Быков, Пеньшов и другие[1354].
Затем настала очередь поселян. И в Житкуре, и в Сайхине, где население поначалу поддержало налетчиков, были разграблены не только общественные здания, но и жилые дома, а в Эльтоне разграбили даже церковь[1355].
В мае банда была разгромлена, а ее главарь Григорий Ломовцев расстрелян[1356].
К осени на фоне побед Красной армии поток дезертиров стал снижаться. В период с 28 октября по 15 ноября из РККА дезертировали 126 человек, а вернулись или были пойманы 453 (из них добровольно – 243)[1357].
Банда Попова
ebooksa